боюсь, что ли, ихъ? Бога не побоялся, а ихъ бояться. Господи, благослови! (Крестится, идетъ по двору.)⟩
Митричъ. Ишь, добро то мимо лили. И табакомъ не заглушишь духъ то. Такъ въ носу и вертитъ. О Господи! Спать, видно. (Подходитъ къ лампочкѣ, хочетъ завернуть.)
Анютка (вскакиваетъ, сидъмя трясется). Не туши. Дѣдушка, голубчикъ, миленькій, не туши. Боюсь.
Митричъ. Боишься? Чего боишься то? То молодушество. Боишься. Чего боишься?
Анютка. Страшно, дѣдушка.
Митричъ. Чего страшно то?
Анютка. Что они тамъ долго?
Митричъ. Да должно, тамъ и спать лягутъ.
Анютка. Охъ, дѣдушка, жутко, жутко какъ. Не туши ты ради Христа. Пра, ей Богу, страшно.
Митричъ. Вотъ такъ заверну только.
Анютка (ложится и вскакиваетъ). Дѣдушка, дѣдушка! Слышишь? Кричитъ мамушка какъ. Не туши, голубчикъ миленькій, не туши. (Хватаетъ его за руку.)
Митричъ. Ишь, напугали. То-то дурочка, пра дурочка. Ложись.
Анютка (ложится). Не будешь тушить?
Митричъ. Вотъ такъ то повернись къ стѣнкѣ да и спи себѣ. (Закрываетъ ее кафтаномъ; медлитъ около нея, прикрывая.) О Господи, Микола милослевый.
Анютка. А ты на печку пойдешь?
Митричъ. А то куды жъ? То то глупая, я посмотрю. Страшно! Ты не бойся, вотъ и не будетъ страшно. (Поднимается.) О Господи, Микола милослевый.
Анютка (поворачивается). Да какже не бояться то? Вѣдь я знаю. Вотъ и страшно.
Митричъ. Только ты не бойся ничего, вотъ и не будетъ страшно. У насъ въ полку, помню, полковникъ былъ здоровенный, долбней, кажется, не убьешь, а какъ до чего коснется въ страженьи, сейчасъ и за кустъ. А то дѣвчонка, такая жъ какъ ты, съ нами ходила, дробленькая была, смотрѣть не на что, а бывало ничего не боится.
Анютка. Чья жъ дѣвчонка то?
Митричъ. Дѣвчонка то? Это, братъ, исторія. Ну, полѣзу на печь, а ты спи.
Анютка. А ты разскажи. (Прислушивается.) Охъ, что то въ погребѣ что то. Охъ, однова дыхнуть, въ погребѣ. Дѣдушка родимый, что это? Охъ, не ходи ты, страшно.
