* № 1.
Мы ночевали у 95 лѣтняго солдата. Онъ служилъ при Александре I и Николаѣ.
— Что умереть хочешь?
— Умереть! Еще какъ хочу. Прежде боялся, а теперь объ одномъ прошу Бога, только бы причаститься — покаяться — а то грѣховъ много.
— Какіе же грѣхи?
— Какъ какіе? Тогда служба была не такая. Александра хвалили солдаты — милостивъ былъ. A мнѣ довелось служить при Николаѣ Палкинѣ.[1] Такъ его солдаты прозвали. Тогда что было, заговорилъ онъ, оживляясь. Тогда на 50 палокъ и партокъ не снимали, а 150, 200, 300. На смерть запарывали. Дѣло подначальное. Тебѣ всыпятъ 150 палокъ за солдата (отставной солдатъ былъ унтеръ-офицеръ и теперь кандидатъ) а ты ему 200. У тебя не заживетъ отъ того, а его мучаешь. Вотъ и грѣхъ. Тогда что было. До смерти унтеръ-офицера убивали. Прикладомъ али кулакомъ. Онъ и умретъ, а начальство говоритъ «властью Божьей помре».
Онъ началъ разсказывать про сквозь строй. Извѣстное ужасное дѣло. Ведутъ, сзади штыки, и всѣ бьютъ, а сзади солдатъ ходятъ офицеры и ихъ бьютъ: «бей больнѣй». Подушка кровяная на всю спину, и въ страшныхъ мученіяхъ смерть. Всѣ палачи, и никто не виноватъ. Кандидатъ[2] такъ и сказалъ, что не считаетъ себя виноватымъ. — «Это по суду».
И сталъ я вспоминать все, что знаю изъ исторіи о жестокостяхъ человѣка въ Русской исторіи, о жестокости этаго христіанскаго кроткаго, добраго, Русскаго человѣка, къ счастью или несчастью, я знаю много. Всегда въ исторіи и въ дѣйствительности,
- ↑ В первой копии поправка рукой Толстого: Николай Палкинъ,
- ↑ В копии неверно прочитано: каждый; Толстой там же написал: Каждый палачъ. Онъ,
