Леонидъ Ѳедоровичъ. Ну, да, очевидно. А! это интересно.
Таня. А я вотъ опасаюсь. Это самое и спросить хотѣла, что не будетъ ли отъ этаго вреда? Тоже вѣкъ жить, а въ немъ такое дѣло.
Леонидъ Ѳедоровичъ (улыбаясь). Нѣтъ, не бойся, тутъ худаго нѣтъ. Это независимо отъ его желанія. Это медіумъ, значитъ.
Таня. Медіумъ? Вотъ что! А я и боялась...
Леонидъ Ѳедоровичъ. Нѣтъ, не бойся, ничего. А вотъ что. Нынче же я испытаю его. Ты ничего ему не говори. А только, чтобъ онъ дома былъ.
Таня. Слушаюсь.
Леонидъ Ѳедоровичъ. Нѣтъ, Таня, ты не бойся. Онъ и хорошій мужъ будетъ, и все. А это особенная сила, она во всѣхъ есть. Только въ однихъ слабѣе, въ другихъ сильнѣе.
Таня. Покорно васъ благодарю. Я теперь и думать не буду. А я боялась. Что значитъ неученье то наше!
Леонидъ Ѳедоровичъ. Нѣтъ, нѣтъ, не бойся. Ѳедоръ!
Леонидъ Ѳедоровичъ. Ѳеодоръ! Я пойду со двора. Къ вечеру приготовить все для сеанса.
Камердинеръ. Да вѣдь Капчичъ не изволитъ быть.
Леонидъ Ѳедоровичъ. Ничего. Все равно. (Надѣваетъ шинель.)
Таня. А мужики просились гдѣ бы переночевать имъ. Прикажите ли въ людской?
Леонидъ Ѳедоровичъ. Чтожъ, пускай. (Уходитъ. Камердинеръ за нимъ.)
[Таня]. Только бы не сробѣлъ онъ. Да нѣтъ, онъ не таковский, и старичковъ оборудую. Пойти ихъ въ людскую свести. (Выбѣгаетъ.)
Мужики, раздѣвшись и запотѣвъ, сидятъ на кухнѣ, пьютъ чай. Кухарка съ засученными рукавами, облокотившись на столъ, говоритъ съ ними.
[Камердинеръ.] Это какой молодой на это льстится. А я развѣ не понимаю? Я ужъ давно пригадываю землицы купить да домикъ построить.
На полях против этого места записано: Таня поитъ чаемъ, всѣ размякли. Поэтическій разговоръ о будущности. Камердинеръ говоритъ о своей преданности.
