что все это такъ нужно и свойственно людямъ, какъ свойственно муравьямъ жить въ муравейникахъ, пчеламъ въ ульяхъ, и тѣмъ и другимъ воевать и работать для исполненія закона своей жизни. Можетъ быть, это самое нужно людямъ, таковъ ихъ законъ. И можетъ, требованіе разума и совѣсти о другой, любовной и блаженной жизни, — можетъ быть, это требованіе мечта и обманъ, и не надо и нельзя думать о томъ, что люди могутъ жить иначе. Такъ и говорятъ нѣкоторые. Но сердце человѣческое не вѣритъ этому; и какъ всегда, оно громко вопіяло противъ ложной жизни, призывало людей къ той жизни, которую требуютъ откровеніе, разумъ и совѣсть, такъ еще сильнѣе, сильнѣе, чѣмъ когда-нибудь, оно вопіетъ въ наше время.[1]
Прошли вѣка, тысячелѣтія — вѣчность времени, и насъ не было. И вдругъ мы живемъ, радуемся, думаемъ, любимъ. — Мы живемъ, и срокъ этой жизни нашей по Давиду 70 крошечныхъ лѣтъ, пройдутъ они, и мы исчезнемъ, и этотъ 70-лѣтній предѣлъ закроетъ опять вѣчность времени, и насъ не будетъ такими, какими мы теперь, ужъ никогда. И вотъ, намъ дано прожить эти въ лучшемъ случаѣ 70 лѣтъ, а то можетъ быть только часы даже, прожить или въ тоскѣ и злобѣ или въ радости и любви, прожить ихъ съ сознаніемъ того, что все то, что мы дѣлаемъ, не то и не такъ, или съ сознаніемъ того, что мы сдѣлали, хотя и несовершенно и слабо, но то, именно то, что должно и можно было сдѣлать въ этой жизни.
«Одумайтесь, Одумайтесь, Одумайтесь!» кричалъ еще Іоаннъ Креститель; «одумайтесь», провозглашалъ Христосъ; «одумайтесь», провозглашаетъ голосъ Бога, голосъ совѣсти и разума. Прежде всего остановимся каждый въ своей работѣ или своей забавѣ, остановимся и по думаемъ о томъ, что мы дѣлаемъ. Дѣлаемъ ли то, что должно, или такъ, даромъ, ни за что прожигаемъ ту жизнь, которая среди двухъ вѣчностей смерти дана намъ.
Знаю я, что со всѣхъ сторонъ на тебя налягаютъ люди и не даютъ тебѣ минуты покоя, и что тебѣ, какъ лошади на колесѣ, кажется, что тебѣ никакъ нельзя остановиться, хотя и колесо, движущееся подъ тобой, разогнано самимъ тобою; знаю я, что сотни голосовъ закричатъ на тебя, какъ только ты попытаешься остановиться, чтобы одуматься.
— «Некогда думать и разсуждать, надо дѣлать», — закричитъ одинъ голосъ.
— «Не слѣдуетъ разсуждать о себѣ и своихъ желаніяхъ, когда дѣло, которому ты служишь, есть дѣло общее, дѣло семьи, дѣло торговли, искусства, науки, государства. Ты долженъ служить общему», закричитъ другой голосъ.
- ↑ Зачеркнуто: Опомнитесь, одумайтесь, братья, остановимся на томъ пути, по которому идемъ, чтобы посмотрѣть, не ведетъ ли насъ этотъ путь въ погибель. ⟨Наш р[усскій] писатель сказалъ:⟩ Подумай о томъ, что такое твоя жизнь, ⟨какъ сказалъ Д[остоевскій]⟩. Подумай только о томъ, что
