нашим. Тогда мы прекратили свою помощь в этом уезде и увеличили ее в Данковском и Скопинском уездах Рязанской губ. и Ефремовском Тульской, где вообще помощь была значительно меньше, а нужда была не меньше прошлого года. Кроме упомянутых в прошлом отчете деревень, в наш отчет вошли еще деревни Данковского уезда: с. Сергиевское, Скачиловские Хутора и Гугуевка и Ефремовского уезда дер. Горяевка.
В тех же деревнях кормились грудные дети числом около 300, получавшие молочную кашу или крупу, если имелась корова. Летом помощь эта была усилена в виду того, что матери уходили на работу, оставляя детей на попечение старух и нянек.
Непосредственно денежная помощь нами избегалась и производилась только в самых крайних случаях, особенно в тех случаях, когда сам жертвователь указывал нам, что он желал бы дать именно такое употребление своим деньгам, напр. на покупку лошади, коровы, избы, семян и т. д.
Из денег, пожертвованных через С. И. Алымову, согласно ее желанию 60 р. дано крестьянам двух деревень Софьиной и с. Сергиевского в помощь на устройство школ.
Кроме того, часть оставшихся денег после закрытия столовых 1-го августа была роздана беднейшим в виде единовременного пособия на предстоящий год, от которого они не могли ожидать облегчения своей нужде.
В течение этого года нам пришлось быть свидетелями многих страданий и горя. И опыт нашей деятельности убедил нас более чем когда-либо в том, что нужда и страдания людей происходят не столько от неблагоприятных климатических условий, сколько от отсутствия в людях братской любви. И отсутствие это нельзя заполнить никакими крупными пожертвованиями. Слова «Милости хочу, а не жертвы» остаются все той же вечной божественной истиной и заставляют чуткого человека сильнее вдумываться и глубже искать причины общественных зол.
17 октября 1893 г.
Двухлетнее занятие наше распределением между нуждающимся населением шедших через наши руки пожертвований больше, чем что-либо другое, подтвердило наше давнишнее убеждение в том, что главная доля той нужды, лишений и соединенных с ними страданий и горя, которым мы почти тщетно старались внешним образом противодействовать в одном маленьком уголке России, произошла не от каких-либо исключительных, временных, не зависящих от нас, а от самых общих, постоянных и вполне зависящих от нас причин, заключающихся только в антихристианском, не братском отношении нас, людей образованных, к бедным, чернорабочим, несущим всегда ту нужду и лишения и связанные с ними страдания и горести, которые только были более, чем обыкновенно, замечены нами в эти последние два года. Если мы в нынешнем году можем не услыхать про нужду, холод и голод, вымирание замученных работой взрослых и недоедающих старых и малых сотен тысяч людей, то это произойдет не от того, что этого не будет, но от того, что мы не будем видеть этого, будем забывать про это, будем уверять себя, что этого нет, а если и есть, то это так и должно быть и не может быть иначе.
Но это неправда: этого не только может не быть, но этого не должно быть, и этого не будет; и скоро не будет.
Как ни кажется нам хорошо спрятанной наша вина перед рабочим народом, — как ни искусны, давнишни и общеприняты те отговорки, которыми мы оправдываем свою роскошную жизнь среди замученного работой и недоедающего и служащего этой нашей роскоши рабочего народа, — свет всё более и более
