ухудшает его: перестать владеть землей, не обрабатывая ее, среди населения, не имеющего тех необходимых клоков, которые, при существующем способе обработки, могли бы пропитать их семьи, перестать торговать, заботиться о дорогом хлебе и дорого продавать его среди людей, никогда не получающих достаточной пищи, перестать получать жалованье, собираемое с народа в размерах, могущих прокормить 10, 100, 1000 семейств рабочих; перестать соблазнять и развращать народ заманкой на заводы и фабрики, где гибнут для нашей выгоды их жизни; перестать развращать его табаком, пивом, вином; понять, что при теперешнем состоянии общества всякий излишек, которым пользуемся мы, люди богатых классов, куплен ценою голодания, угнетения, вырождения рабочего народа.
Уничтожатся страдания рабочего народа только тогда, когда мы перестанем лгать перед другими и перед собой и признаем ту несомненную, бросающуюся в глаза каждому неизвращенному ложными теориями человеку истину, что там, где богатство людей есть труд и большинство народа не доедая трудится по 12 часов в день ⟨в самых тяжелых условиях⟩, всякое пользование богатством есть увеличение этого труда рабочего народа, и так как непосильный труд уже и теперь изнуряет и вырождает народ, то всякое пользование богатством есть увеличение этого угнетения и вырождения, есть пожирание жизней других людей.
И вследствие этого ясно увидим, что до тех пор пока мы не изменим всю жизнь, не откажемся от роскоши среди нищего, задавленного народа, все наши попытки помощи: правительственными распоряжениями, научным содействием, филантропией и всякого рода поучениями суть только насмешки над той жертвой, которую мы не переставая истязаем всяким кажущимся нам невинным поступком нашей роскошной жизни.
Если люди правящих классов действительно желают, как они говорят, добра народу, то они, прежде чем устраивать всякого рода правительственные и общественные учреждения для блага этого народа,[1] по крайней мере поделятся с ним тем излишком, без которого вырождаются и вымирают рабочие семьи и который правящими классами употребляется на ненужные и часто вредные предметы роскоши.
Если европеец: немец, англичанин, француз и в особенности бельгиец, швед, швейцарец может еще не видеть ясно того прямого отношения, в котором находится его роскошь с задавленностью трудом и нуждою народа, может думать, что главная
- ↑ Зачеркнуто: перестанут для своей выгоды вытягивать последние силы из этого народа, как это они делают и не могут не делать теперь.
