Разговор с председателем и чистый воздух несколько успокоили Нехлюдова. Он подумал теперь, что испытываемое им чувство было им преувеличено вследствие всего утра, проведенного в таких непривычных условиях.
«Разумеется, удивительное и поразительное совпадение! И необходимо сделать всё возможное, чтобы облегчить ее участь, и сделать это скорее. Сейчас же. Да, надо тут, в суде, узнать, где живет Фанарин или Микишин». Он вспомнил двух известных адвокатов.
Нехлюдов вернулся в суд, снял пальто и пошел наверх. В первом же коридоре он встретил Фанарина. Он остановил его и сказал, что имеет до него дело. Фанарин знал его в лицо и по имени и сказал, что очень рад сделать всё приятное.
— Хотя я и устал... но если недолго, то скажите мне ваше дело, — пойдемте сюда.
И Фанарин ввел Нехлюдова в какую-то комнату, вероятно, кабинет какого-нибудь судьи. Они сели у стола.
— Ну-с, в чем дело?
— Прежде всего я буду вас просить, — сказал Нехлюдов, — о том, чтобы никто не знал, что я принимаю участие в этом деле.
— Ну, это само собой разумеется. Итак...
— Я нынче был присяжным, и мы осудили женщину в каторжные работы — невинную. Меня это мучает.
Нехлюдов неожиданно для себя покраснел и замялся.
Фанарин блеснул на него глазами и опять опустил их, слушая.
— Ну-с, — только проговорил он.
— Осудили невинную, и я желал бы кассировать дело и перенести его в высшую инстанцию.
— В Сенат, — поправил Фанарин.
— И вот я прошу вас взяться за это.
Нехлюдов хотел кончить поскорее самое трудное и потому тут же сказал:
— Вознаграждение, расходы по этому делу я беру на себя, какие бы они ни были,— сказал он, краснея.
— Ну, это мы условимся, — снисходительно улыбаясь его неопытности, сказал адвокат.
— В чем же дело?
