между собой, опоили, для скрытия своего преступления, купца Смелькова ядом, от которого последовала eго смерть. Признаете ли вы себя виновной?
— Не виновата я ни в чем, — бойко и твердо заговорила обвиняемая. — Я и в номер не входила... А как эта паскуда вошла, так она и сделала дело.
— Вы после скажете, — сказал опять так же мягко и твердо председатель. — Так вы не признаете себя виновной?
— Не я брала деньги, и не я поила, я и в номере не была. Если бы я была, я бы ее вышвырнула.
— Вы не признаете себя виновной?
— Никогда.
— Очень хорошо.
— Екатерина Маслова, — начал председатель, обращаясь к третьей подсудимой, — вы обвиняетесь в том, что, приехав из публичного дома в номер гостиницы «Мавритания» с ключом от чемодана купца Смелькова, вы похитили из этого чемодана деньги и перстень, — говорил он, как заученный урок, склоняя между тем ухо к члену слева, который говорил, что пo списку вещественных доказательств недостает склянки. — Похитили из чемодана деньги и перстень, — повторил председатель, — и, разделив похищенное и потом вновь приехав с купцом Смельковым в гостиницу «Мавритания», вы дали Смелькову выпить вина с ядом, от которого последовала его смерть. Признаете ли вы себя виновной?
— Ни в чем не виновата, — быстро заговорила она, — как сначала говорила, так и теперь говорю: не брала, не брала и не брала, ничего я не брала, а перстень он мне сам дал...
— Вы не признаете себя виновной в похищении 2500 рублей денег? — сказал председатель.
— Говорю, ничего не брала, кроме 40 рублей.
— Ну, а в том, что дали купцу Смелькову порошки в вине, признаете себя виновной?
— В этом признаю. Только я думала, как мне сказали, что они сонные, что от них ничего не будет. Не думала и не хотела. Перед Богом говорю — не хотела, — сказала она.
— Итак, вы не признаете себя виновной в похищении денег и перстня купца Смелькова, — сказал председатель. — Но признаете, что дали порошки?
— Стало быть, признаю, только я думала, сонные порошки.
