не вызвалъ въ Масловой никакого чувства, ни воспоминаній, ни зависти: она только испугалась, какъ бы не задавили ее.
Ея 6-мѣсячное пребываніе въ тюрьмѣ, послѣ 4-лѣтняго пребыванія въ домѣ терпимости, гдѣ была такая же тюрьма съ вставаньемъ въ 1-мъ часу и сидѣньемъ съ гостями до 3-го, 4-го часа, вывели ее совершенно изъ жизни вольнаго міра. Прежде всѣ интересы ея ограничивались отношеніями съ товарками, съ гостями, съ хозяиномъ, пріобрѣтеніемъ новыхъ нарядовъ и заботами о своей наружности. Теперь, эти послѣдніе 6 мѣсяцовъ въ острогѣ, всѣ интересы сводились къ интересамъ ѣды, питья, куренья, любопытства, сплетенъ о дѣлахъ острога же: начальства, товарокъ и мущинъ, подслѣдственныхъ и каторжанъ, которые ухаживали за содержимыми женщинами, передавая имъ изъ окна записки по ниткамъ и устраивая свиданья во время развѣшиванія бѣлья.[1]
Теперь, шагая по камнямъ мостовой непривычными къ ходьбѣ ногами, Маслова думала только объ одномъ: какъ бы поскорѣе придти, раздѣться и напиться чая, поѣсть и, главное, закурить.
То, что она приговорена къ каторгѣ за преступленіе, котораго она не хотѣла совершить, мало занимало ее теперь и вовсе не возмущало ее. Она ужъ такъ привыкла къ тому, что все дѣлается не по справедливости, а по какой то случайной прихоти, привыкла ужъ къ тому, что она не властна въ своей жизни, и что ею играетъ какая то невидимая сила. Она знала, что со времени еще родовъ ея, ее захватила какая то неумолимая машина, втянула и продолжаетъ неумолимо мять и терзать ее. То, что ее приговорили къ каторгѣ, чего не ожидала она и ея защитникъ и тѣ ея товарки, которыя знали ея дѣло, что ее теперешній приговоръ ужъ совсѣмъ не занималъ.[2] Занимало ее одно: желаніе поскорѣе добраться до острога, въ которомъ она поѣстъ, покуритъ и отдохнетъ и вздохнетъ свободно, безъ этихъ прокуроровъ, сторожей, солдатъ, которые съ утра швыряли ею, какъ вещью, ни разу никто не позаботившись узнать, что она испытываетъ.
Если бы нужно было доказывать незаконность лишенія свободы, то ничто лучше не доказывало бы это, какъ то, что, для того чтобы не подвергать лишенныхъ свободы людей самымъ ужаснымъ, намъ незамѣтнымъ, но очень существеннымъ страданіямъ, люди, взявшіе на себя устройство жизни лишенныхъ свободы людей, должны бы были всю жизнь свою употребить на удовлетворенiе потребностей заключенныхъ.
⟨Но вотъ люди лишатъ человѣка свободы, посадятъ его въ
- ↑ Зачеркнуто: какъ ухаживалъ за Масловой одинъ подслѣдственный дворянинъ Костиненко, судившійся за большое мошенничество и пользовавшійся большимъ почетомъ въ острогѣ.
- ↑ Эта явно неправильная по конструкции фраза получилась в результате вставки и исправлений, сделанных в предшествующих фразах и не согласованных с последующим текстом.
