своей необыкновенной памятью пересказалъ весь веселый разсказъ Щедрина о путешествіи персидскаго шаха.
Его перебивали, смѣялись и забыли карты. Всѣ стянулись около лампы на нарахъ. Симонсонъ между тѣмъ подошелъ къ Нехлюдову и, прямо глядя ему въ глаза своимъ дѣтски невиннымъ взглядомъ, сказалъ:
— Пойдемте сюда. Мнѣ поговорить надо съ вами.
Онъ подошелъ къ окну и сѣлъ на нары, заплетя ногу за ногу. Нехлюдовъ сѣлъ рядомъ съ нимъ, тотчасъ же догадавшись, о чемъ онъ хочетъ говорить съ нимъ.
— Я смотрю на васъ, — сказалъ онъ, — вродѣ какъ на опекуна Екатерины Михайловны. Вы, по крайней мѣрѣ, взяли на себя заботу о ней и связаны съ ней, какъ она мнѣ говорила, вашимъ прошедшимъ, и...
Онъ остановился и обратился къ Катюшѣ, сидѣвшей подлѣ дѣвочки и похлопывавшей ее рукой, какъ усыпляютъ дѣтей.
— Екатерина Михайловна, — сказалъ онъ ей, — могу я все сказать Дмитрію Ивановичу?
— Да, разумѣется, можете, — сказала она, краснѣя и тяжело вздыхая.
— Такъ считая васъ связаннымъ съ нею и вашимъ общимъ прошедшимъ и вашими обѣщаніями, я считаю себя обязаннымъ объявить вамъ наше съ ней рѣшеніе и просить вашего согласія.
— То есть, что же? — спросилъ Нехлюдовъ, хотя ужъ зналъ что.
— То, что я въ первый разъ въ жизни люблю женщину, хочу соединить свою судьбу съ нею, и эта женщина — Екатерина Михайловна. Я спрашивалъ ее, хочетъ ли, можетъ ли она соединить свою судьбу съ моею, быть моей женой. Она сказала — да. Но подъ условіемъ вашего согласія. И вотъ я прошу его.
— Я не имѣю на это права, — сказалъ Нехлюдовъ. — Не то чтобы я не хотѣлъ, я предложилъ Катюшѣ загладить свою вину и вотъ и продолжаю быть готовымъ на бракъ.
— Но она рѣшительно не хочетъ этаго. Мотивовъ ея я не знаю — догадываюсь и высоко цѣню. Но все-таки рѣшеніе ея неизмѣнно. Подойди къ намъ.
Катюша встала и подошла къ нимъ. Она стояла посереди наръ и смотрѣла то на того, то на другаго. Она очень перемѣнилась, похудѣла, прежняя припухлость и бѣлизна лица совсѣмъ изчезла. Она загорѣла, какъ бы постарѣла и имѣла видъ немолодой женщины.
— Ну, однако надо мнѣ съ вами поговорить, — сказала Марья Павловна, обращаясь къ Нехлюдову. И Марья Павловна встрѣтилась взглядомъ съ густо покраснѣвшей Катюшей. — Пойдемте сюда.
