это так нужно было. Я так и рассуждал и после университета поступил в военную службу и хотя и не сумел выработать в себе такой же твердости, как у полковника, как видите, вышел в отставку поручиком, все-таки считал, что военная служба хорошее дело.
— Ну, а как же любовь? — спросили мы.
— Любовь как-то с этого самого бала пошла на убыль. Когда она так же, как это часто бывало с ней, с улыбкой на лице на минуту задумывалась, выражение лица ее казалось мне холодно жестоким, я сейчас же вспоминал полковника на площади, и мне становилось[1] как-то неловко, неприятно. И я всё реже и реже стал видаться с ней. Так и кончилось ничем. А она вышла замуж, и прекрасная вышла женщина.
— Ну, у вас все прекрасные, — сказал кто-то.
— Нет, истинно-прекрасная жена и мать. И, может быть, я бы счастливее был, кабы женился на ней, разумеется, если бы она пошла. Вот и судите тут, а вы говорите.
Я реже стал видаться с ней. И любовь моя так и кончилась ничем, а я поступил, как хотел, в военную службу и старался выработать в себе такое же твердое сознание своего долга, — я так называл это, — как у полковника, и отчасти достигал этого. И только к старости теперь понял весь ужас того, что я видел и что сам делал. Вот и судите тут, а вы говорите.........
Заблуждение состоит в том, что при действительном улучшении теперешнего положения рабочих и тем более при переходе орудий производства в собственность рабочих, производиться будут совсем другие предметы, чем теперь, и совсем другим способом, потому что совсем другие будут потребности людей и совсем иначе захотят работать люди. При обобществлении орудий труда должен произойти такой переворот в направлении труда, т. е. чтò будут производить, и в способе производства, который нам теперь трудно себе представить.
⟨Нет рабства, т. е. принадлежности определенных людей определенным людям. Это определенное рабство имело свои ужасные безнравственные условия, и эти условия уничтожены, — это правда, но сущность рабства, т. е. принадлежность всего труда и даже всей внешней жизни одних людей другим осталась та же. Точно так же не только капиталист фабрикант, землевладелец, но всякий человек, принадлежащий к сословию господ, тот, который не имеет надобности продавать физический труд, есть рабовладелец и всякий человек, находящийся в необходимости продавать свой физический труд для пропитания себя и семьи, есть раб всех господ. Прежде были рабовладельцы определенных рабов. Теперь рабовладельцы — одно сословие господ, другое сословие — рабочий народ.
Говорят: это не рабы, а свободные люди, которые находят выгодным для себя работать в известных условиях, известное
- ↑ Зачеркнуто: страшно. Но если вы думаете, что после того, что я видел, я решил, что полковник дурной человек, или что не надо делать того, что он делал, то вы ошибаетесь, напротив, я винил себя за то, что я слаб, и надеялся, что я сумею выработать себе такую твердость, как у полковника.
