в Англии, просил сообщить Черткову, что его письмо с поправками к статье он получил, но принять эти поправки он отказывается: «О статье я, в первый раз, кажется, не согласен с ним и изменять не буду. Лучше вовсе не печатать. Фельтен хотел напечатать, но я ему напишу, что если он не печатал, то лучше не надо» (AЧ).
Около 11 апреля Толстой по поводу статьи писал самому Черткову: «Получил ваше последнее письмо... То, в котором вы прилагаете свои поправки, я тоже получил и отвечал о нем Оле,[1] отвечал то, что я истинно, с большим сожалением никак не могу согласиться с вашими поправками. Я не вижу им никакого основания, кроме того awe,[2] которое внушают в наше время к себе все либералы, революционеры, которому вы поддались и которого я не испытываю. Подтверждает меня в этой мысли то, что люди, вовсе не христиански чувствующие, как вы, делали те же самые замечания, как и вы, мотивируя их отсутствием доброты. Другое то, что вы не делали замечания, которое скорее следовало сделать, при моих гораздо более грубых отзывах о царе и властвующих... Не сердитесь и не сетуйте на меня, и не будем больше говорить об этом, так как я хотя в глубине души жалею об этом, не желаю печатать статьи, вполне уверенный в том, что всё обойдется, как должно быть, и без моего комариного писка» (AЧ).
В конце июля Чертков приехал в Россию и возобновил в Ясной поляне переговоры с Толстым о печатании «Обращения к русским людям» с теми сокращениями и поправками, какие были сделаны Чертковым. На этот раз Толстой согласился с его доводами. В Дневнике от 30 июля он записывает: „Здесь Чертков, и мне очень приятно. Решил отдать с изменениями «Правительство, революционеры, народ»“.
Толстому Чертковым была передана рукопись статьи, описанной под № 16, в которой Толстой, оставив в неприкосновенности всё зачеркнутое Чертковым, сделал, как указано выше, ряд новых исправлений, часть текста зачеркнул, часть обвел чертой с пометкой «пр[опустить]».
После этого статья была направлена в Петербург для печатания.
15 августа Толстой в приписке к письму В. Лебрена к Черткову написал между прочим следующее: «Меня не столько эти убийства, сколько разговор вчера с двумя босяками привел к несомненному убеждению, что раздражение неостановимо силой, но что правительство, т. е. люди правительственные, обязаны перед Богом, перед людьми, перед самими собой прекратить все насилия — сделать всё, чего от него требуют, снять с себя ответственность: и учредительное собрание, и выборы общие, равные, прямые, тайные, и амнистию, и всё...
Я говорю и сказал бы тоже революционерам, чтобы они ничего не требовали, не раздражали народ, не убивали, да у них нет центрального органа, некому сказать» (AЧ).
По поводу этих слов Чертков написал Толстому 6 сентября н. с. письмо, прося его разрешить ввести в текст обращения к правительству все то, что Толстой говорит о необходимости реформ; то же, что сказано по адресу революционеров, Чертков находил излишним вводить и в статью,
