белые брови над слезящимися глазами и значительно поворачивал голову.
«Помрет, что станем делать. — Ну и поп!» — приходило ему в голову, вспоминая, как поп вперед торговал. «Где у них бог».
— Ты чего мерзнешь, дура. Марфутка! Беги к деду в избу, — крикнул он на 5-летнюю девчонку.
А в избе было тихо. Родильница мучалась хуже и хуже и временами ослабевала. Но Матвевна не унывала и обнадеживала. «Ничего, умница, ничего. Всё бывало. Всё бог. Его святая воля». — И она, раздевшись, то осматривала больную, то оправляла ей подложенную подушку, то давала ей напиться...
Ванька. Что это, батя, вчера Михайла такой веселый из города пришел, всё песни пел?
Отец. А его в солдаты взяли.
Ванька. Что же ему хорошо там будет?
Отец. Навряд.
Ванька. Отчего же он радуется? Что же он будет делать в солдатах?
Отец. В городе будет жить, в казарме.
Ванька. Что ж он там будет делать?
Отец. Будет учиться стрелять, рубить, чтобы защищать отечество.
Ванька. Что такое отечество?
Отец. А это та земля, в которой мы живем.
Ванька. Что же земля эта наша?
Отец. Хорошо бы было, если бы была наша, а то у кого из нас кусочек, а то и вовсе ничего нет.
Ванька. У кого же она?
Отец. У богачей.
Ванька. Так зачем же Михайла будет защищать эту чужую землю? Ведь нам нет пользы от того, что у богачей ее много.
Отец. Да известно лучше бы было, если бы у нас ее побольше было. Совсем другое бы житье было.
Ванька. Так отчего же нам не взять земли сколько нам нужно?
Отец. Потому, что даром не дают. А денег у нас нет.
Ванька. А скажи, батя, у тех, кто в городах живут, много земли?
Отец. У тех и совсем нет. Те совсем бедные.
Ванька. Так вот как. Все, значит, бедные, кроме богачей. Если так много бедных, они бы взяли себе земли, сколько нужно.
Отец. Хорошо бы так, да нельзя, пришлют солдат.
Ванька. Зачем их пришлют?
Отец. А затем, чтобы стрелять в тех людей.
