— Троек пять наберется, жеребятки есть тоже, — развязно отвечал Карп, почесывая спину.
— Что, братья твои на почте ездят?
— Гоняем почту на трех тройках, а то Илюшка в извоз ходил; вот только вернулся.
— Что ж, это вам выгодно? Сколько вы этим заработываете?
— Да какая выгода, ваше сиятельство? По крайности кормимся с лошадьми — и то слава Богу.
— Так зачем же вы другим чем-нибудь не займетесь? Ведь можно бы вам лecà покупать, или землю нанимать.
— Оно, конечно, ваше сиятельство, землю нанять можно, когда б где сподручная была.
— Я вот чтò хочу вам предложить, чем вам извозом заниматься, чтоб только кормиться. Наймите вы лучше землю десятин тридцать у меня. Весь клин, чтò за Саповым я вам отдам, да заведите свое хозяйство большое.
И Нехлюдов, увлеченный своим планом о крестьянской ферме, который он не раз сам с собою повторял и передумывал, уже не запинаясь стал объяснять мужику свое предположенье о мужицкой ферме.
Карп слушал очень внимательно слова барина.
— Мы много довольны вашей милостью, — сказал он, когда Нехлюдов, замолчав, посмотрел на него, ожидая ответа. — Известно, тут худого ничего нет. Землей заниматься мужику лучше, чем с кнутиком ездить. По чужим людям ходит, всякого народа видит, балуется наш брат. Самое хорошее дело, что землей мужику заниматься.
— Так кàк ты думаешь?
— Поколи батюшка жив, так я чтò ж думать могу, ваше сиятельство? На то воля его.
— Проведи-ка меня на осик; я поговорю с ним.
— Сюда пожалуйте, — сказал Карп, медленно направляясь к заднему сараю. Он отворил низенькую калитку, ведущую на осик, и, пропустив в нее барина и затворив ее, подошел к Игнату и молча принялся за прерванную работу.
Нехлюдов, нагнувшись, прошел через низенькую калитку, из-под тенистого навеса, на находившийся за двором осик.
