Страница:L. N. Tolstoy. All in 90 volumes. Volume 40.pdf/241

Материал из Викитеки — свободной библиотеки
Эта страница не была вычитана

могут! Кто рассудил бы хорошенько, как дорого время и как потеря его невознаградима, тот горько оплакивал бы этот жалкий обычай.

В столице люди доходят до самого грубого равнодушия ко всему сельскому, деревенскому, они едва умеют отличить коноплю от льна, пшеницу от ржи и довольствуются тем, что питаются и одеваются. Если хотите, чтобы понимали вас, то большинству буржуа не говорите ни о пашне, ни о лесных порослях, ни о виноградных отводках, ни об отаве: это для них иностранные слова. С одними говорите об аршинах, о тарифе, о наживе су на ливр, с другими — о способах добиться апелляции, о прошениях по гражданским делам, о подаче объяснений, о переносе дела из одного суда в другой. Они знают еще людей, да и то только то, что в людях есть менее хорошего, менее правдивого, но природы они не знают, не знают, как что зарождается и растет, не знают даров и щедрости ее. Это невежество, нередко добровольное, и основывается на том высоком значении, которое они приписывают своим профессиям и дарованиям. Нет такого презренного чиновника, который, сидя в своей мрачной и закоптелой конторе, с умом, занятым еще более мрачными каверзами, не ставил бы себя выше земледельца, наслаждающегося открытым небом, обрабатывающего землю, в свое время сеющего и в свое время собирающего жатву. Слыша иногда о первых людях или патриархах и об их скромной жизни на лоне природы, чиновник удивляется, как можно было жить в такое время, когда не было еще ни должностей, ни комиссий, ни председателей, ни прокуроров; он не понимает, как можно было обойтись когда-нибудь без канцелярий, судебных заседаний и судебного буфета.

VIII. О КОРОЛЕВСКОМ ДВОРЕ
1

Как бы ни был тщеславен человек, он находит себя маленьким при дворе. Но это — общая беда: и вельможи там маленькие.

2

Если бы люди были скромны и воздержны, золотошвейка и кондитер были бы излишни и напрасно выставляли бы напоказ свои изделия; если бы люди излечились от тщеславия и погони за личными выгодами, дворы опустели бы и короли остались бы в одиночестве. Людям хочется быть рабами в одном месте, чтобы приобрести благодаря этому возможность быть господами в других местах. Первым лицам при дворе даются оптом величественные манеры, гордый вид и повелительный тон, повидимому для того, чтобы они расходовали всё это по мелочам в провинции: эти обезьяны, подражающие королевскому достоинству, делают именно то, что с ними самими делают.

3

Ничто так не безобразит иных придворных, как присутствие короля; смотришь на них и едва узнаешь: и черты лица изменились, и осанка потеряла

240