По тому, что и великие люди ослабевают от продолжительной борьбы со своими несчастьями, мы видим, что они переносили свои бедствия только силой самолюбия, а не силой духа, и что разница между героями и обыкновенными людьми только в большей или меньшей степени тщеславия.
Ни на солнце, ни на смерть нельзя смотреть пристально.
Ревность питается сомнениями и тотчас же переходит или в бешенство, или прекращается, как только полная уверенность заменяет сомнения.
Гордость более, чем доброта, побуждает нас давать советы людям виноватым. Мы усовещиваем их не столько для исправления их от их недостатков, сколько для внушения им, что мы от них свободны.
У нас никогда недостает сил следовать велениям нашего разума.
Люди часто утешаются тем, что они несчастны, — некоторым испытываемым ими удовольствием казаться таковыми.
Ничто так не должно бы подрывать наше самодовольство, как признание того, что мы постоянно изменяем наши убеждения и сегодня не одобряем то, что одобряли вчера.
