— Ах, не говорите! — сказала княжна. — Je deviens féroce quand je pense à cette maudite engeance.[1]
— Да, да, ужасно! Верите ли, он работает двенадцать часов в сутки, и с его слабым сердцем. Я прямо боюсь...
Она не договорила, увидав входящего мужа.
— Да, вы непременно послушайте его. Барбини — удивительный тенор, — сказала она, приятно улыбаясь губернаторше о вновь приехавшем певце так натурально, как будто они только об этом и говорили.
Дочь генерала, миловидная, полная девушка, сидела с женихом в дальнем углу гостиной, за китайскими ширмочками. Она встала и вместе с женихом подошла к отцу.
— Каково, мы и не видались нынче! — сказал генерал, целуя дочь и пожимая руку ее жениху.
Поздоровавшись с гостями, генерал подсел к столику и разговорился с губернатором о последних новостях.
— Нет, нет, о делах не разговаривать, — запрещено! — перебила речь губернатора жена генерала. — А вот, кстати, и Копьев; он нам что-нибудь веселое расскажет. Здравствуйте, Копьев.
И Копьев, известный весельчак и остряк, действительно рассказал последний анекдот, который рассмешил всех.
— Да нет, этого не может быть, не может, не может! Пустите меня! — кричала, взвизгивая, мать Светлогуба, вырываясь из рук учителя гимназии, товарища сына, и доктора, которые старались удержать ее.
Мать Светлогуба была не старая, миловидная женщина, с седеющими локонами и звездой морщинками от глаз. Учитель, товарищ Светлогуба, узнав о том, что смертный приговор подписан, хотел осторожно подготовить ее к страшному известию, но только что он начал говорить про ее сына, она, по тону его голоса, по робости взгляда, угадала, что случилось то, чего она боялась.
Это происходило в небольшом номере лучшей гостиницы города.
- ↑ [Я свирепею, когда думаю об этой проклятой породе.]
