[1]— Изверги, — шептала Альбина. — А Сироцинский как?
— Ох, Сироцинский! Нельзя рассказывать!
— Нет, говорите всё. Как это делают?
[2]— Снимают рубаху, голый по пояс, привязывают руками к прикладам и ведут по улице из солдат. Солдаты все с палками. Он идет, они бьют.
— Какие палки?
— Такие, чтобы три в ружье входили, как[3] пани палец.
— Ну, что ж приор? Пошел?
— Как только ввели. Он запел: miserere mei, Deus, secundam magnam misericordiam tuam,[4] и пошел худой[5], седой, высокий. Не могу, пани, дальше говорить.
— За что же?
— За то, что хотел уйти.
— И так всех, кто бежит?
— Всех.
Она задумалась.
— А вы не хотели бежать?
— Хотел; боялся. Забьют.
— Надо так, чтобы не попасться.
[6]Скоро после этого Иосиф Мигурский, прийдя домой с ученья, был удивлен видом жены, которая, как встарину, легкими веселыми шагами подбежала к нему и с радостным лицом повела его в спальню.
— Ну, Жозя. Бежим. Я всё обдумала.
— Альбина. Подумай.
— Бежим, слушай меня.
И она рассказала ему длинный план, который она составила. План состоял в том, что он должен тосковать на виду у всех больше и больше, потом бежать, оставить свою шинель и письмо к ней на берегу Урала. В письме он пишет, что не может больше терпеть и лишает себя жизни. Днем он должен спрятаться, ночью вернуться в дом. Она спрячет его в чулан, пока будут идти бумаги об его смерти, потом она подаст прошение о том, чтобы выкопать гроба своих детей с тем, чтобы везти их к себе. Ей дадут разрешение, и тогда она закажет большой ящик для гробов и в ящик влезет он, ящик поставят под козлы, и так они убегут.
Она была в восхищеньи, прыгала от радости, была уверена в успехе и тотчас же начала действовать. Пошла к начальнику,
- ↑ Зачеркнуто: Злодеи
- ↑ Зач.: Привя[зывают]
- ↑ Зач.: ваш
- ↑ [помилуй мя, боже, по волицей милости твоей,]
- ↑ Зач.: старый
- ↑ Зач.: В один день
