вместо того, чтобы признать грехом свою животную низкую потребность мщения, стараются доказать, что месть есть дело разумное, нужное для блага своего и других людей.
Месть, воздаяние обидевшему, оскорбившему, повредившему нам, тем же, чтò он сделал, оправдываемая ложным рассуждением, становится губительным учением о том, что правильно учрежденное насилие может быть полезно людям.
Насилием можно на время помешать людям делать то, чтò они хотят делать, но такая остановка будет только на время. Как плотина не может остановить воду реки, так никакое насилие не может изменить ни чувств ни мыслей людей и не может уничтожить их, а мысли и чувства рано или поздно вызовут свое исполнение.
Казалось бы ясно, что если мы сделаем зло человеку за то, которое он сделал, то и человек этот, как обыкновенно, не признавая того зла, которое он сделал, захочет отплатить таким же злом тем, кто ему сделал зло. Так что зло, которое мы делаем, наверно только увеличивает зло. Но люди не видят, не хотят видеть этого. То же, что они не видят этого, не может изменить и не изменяет самого дела, — того, что всякое воздаяние злом за зло только увеличивает зло до бесконечности.
Люди говорят, что жизнь без насилия невозможна и что справедливая жизнь может быть установлена только насилием. Но если люди насилием учреждают справедливую жизнь, то те люди, которые учреждают такую жизнь, должны знать, в чем справедливость, и быть сами справедливы. Если же одни люди могут знать, в чем справедливость, и могут сами быть справедливы, то почему же всем людям не знать этого и не быть справедливыми?
Как ясно из этого рассуждения, что насилие властвующих есть только мщение, а не достигает той цели, которая предполагается.
