животной, личной жизни. Только, когда один с собой, с Богом, и можно делать это. Когда с людьми, тогда уже поздно. Когда с людьми, то поступишь хорошо только, когда заготовил способность самоотречения в уединении, с глазу на глаз с Богом.
Возвышающий сам себя унижен будет, а унижающий себя возвысится.
Истинно смиренен только тот, кто не знает, что он смиренен.
Ругают, осуждают — радуйся; хвалят, одобряют — бойся, огорчайся.
Нет ни одного телесного преимущества — силы, красоты, богатства, звания, нет даже ни одного хорошего качества — учености, просвещения, даже доброты, которые при отсутствии смирения не уничтожались бы и не превращались бы из преимуществ и хороших качеств в отталкивающие свойства. Нет ничего противнее человека, кичащегося своим богатством, званием, умом, просвещением, даже добротой. Люди желают быть любимы людьми, знают, что смирение привлекает людей, и всё-таки не могут быть смиренны. Отчего это? Оттого, что смирение не может быть усвоено отдельно. Смирение есть последствие перенесения человеком своих желаний из области мирского в область духовную.
Успех в добре только тогда истинный успех, когда успех этот не заметен самому себе.
Надо верить, что дело Божие — дело Божие, и делается и сделается, разумеется, не через меня одного. Делается и сделается и без меня дело Божие; если же мне доведется быть
