Прежде всего пробуждается в человеке сознание своей отделенности от всего остального, т.-е. своего тела; потом сознание того, чтò отделено, т.-е. своей души, духовной основы жизни, и потом сознание того, от чего отделена эта духовная основа жизни, т.-е. сознание Бога.
Удивительно, как я мог не видеть прежде той несомненной истины, что за этим миром и нашей жизнью в нем есть Кто-то, Что-то знающее, для чего существует этот мир и мы в нем, как в кипятке пузыри, вскакиваем, лопаемся и исчезаем.
Несомненно, что делается что-то в этом мире, и делается всеми живыми существами, и делается мною, моей жизнью. Иначе, для чего бы было это солнце, эти весны, зимы, и для чего эти страдания, рождения, смерти, злодейства, для чего все эти отдельные существа, очевидно не имеющие для меня смысла и вместе с тем так энергично живущие, так хранящие свою жизнь, в которых так крепко завинчена жизнь. Эти существа более всего меня убеждают, что они нужны для какого-то дела, разумного, доброго, но недоступного мне.
Доказывать существование Бога! Может ли быть что-нибудь глупее мысли: доказывать существование Бога! Доказывать Бога всё равно, что доказывать свое существование. Для кого? кому? чем? Кроме Бога, ничего не существует.
Кроме Бога, познаваемого по христианскому учению в самом себе, как желание блага всему существующему — любовь, человек, по христианскому учению, познает Его еще и вне себя, — во всем существующем.
Сознавая в своем отдельном теле духовное и нераздельное существо Бога и видя присутствие того же Бога во всем живом, человек не может не спрашивать себя: для чего Бог, существо духовное, единое и нераздельное заключил себя в отдельные тела существ и в тело отдельного человека? Для чего существо