я лишенъ былъ, какъ вдругъ, переводя духъ и прислушиваясь къ звукамъ ночи, чтобы еще съ большимъ чувствомъ пропѣть слѣдующій куплетъ, я услыхалъ шорохъ подъ своимъ окошкомъ. — «Кто тутъ?» — Это я-съ, — отвѣчалъ мнѣ голосъ, котораго я не узналъ, несмотря на увѣренность его, что отвѣтъ этотъ былъ совершенно удовлетворителенъ. — Кто я? — спросилъ [я], раздосадованный тѣмъ, что разстроено мое мечтаніе и пѣніе какимъ то профаномъ. — «Я домой шелъ-съ, да остановился, слушалъ». — «А, Марка?» — Такъ точно-съ. — Это вы, кажется, Ваше Сіятельство, изволите Калмыцкія пѣсни пѣть? — «Какія Калмыцкія пѣсни?» — Да я слышалъ, — продолжалъ онъ, не замѣчая моего огорченія и обиды, — что голосъ[1] схожъ съ ихними рейладами. — «Да, калмыцкія». —[2] Нужно было этому хромому Маркѣ глупымъ своимъ разговоромъ испортить мое удовольствіе; теперь ужъ кончено, я не могъ продолжать ни мечтать, ни пѣть. Сейчасъ пришла мнѣ мысль, что я пою очень дурно, что смѣхъ, кот[орый] я слышалъ на сосѣднемъ дворѣ, — былъ произведенъ моимъ пѣніемъ.[3] Я очнулся подъ непріятнымъ впечатлѣніемъ. Заниматься я тоже немогъ, спать мнѣ нехотѣлось; притомъ же Марка, какъ видно было, былъ въ хорошемъ расположеніи духа и былъ совершенно невиннымъ орудіемъ разочарованія. Я изъявилъ ему свое удивленіе, что онъ еще не спитъ, онъ сказалъ мнѣ весьма вычурными и непонятными словами, что у него безсонница. У насъ завелся разговоръ.[4] — Узнавъ, что не хочу спать, онъ попросилъ позволенія взойдти ко мнѣ, на что я согласился, и Марка усѣлся съ своими костылями противъ моей постели.
Личность Марки, котораго зовутъ однако Лукою, такъ интересна[5] и такая[6] типическая козачья личность, что ею стоитъ заняться. — Мой хозяинъ, старикъ Ермоловскихъ временъ, казакъ, плутъ [?] и шутникъ Япишка, назвалъ его Маркой на томъ основаніи, что, какъ онъ говорить, есть три
- ↑ Зачеркнуто: похожъ
- ↑ Зачеркнуто: Я взбѣсился
- ↑ Зачеркнуто: однимъ словомъ
- ↑ Зачеркнуто: Вам
- ↑ Зачеркнуто: что стоитъ
- ↑ Зачеркнуто: харак
