Страница:L. N. Tolstoy. All in 90 volumes. Volume 46.pdf/409

со времени вступления в университет. Он был годом моложе Сергея, но поступил в университет с ним вместе на математический факультет только потому, что старший брат был математиком. Не знаю, как и что навело его так рано на религиозную жизнь, но с первого же года университетской жизни это началось. Религиозные стремления естественно направили его на церковную жизнь, и он предался ей, как он всё делал, до конца. Он стал есть постное, ходить на все церковные службы и еще строже стал к себе в жизни. В Митеньке, должно-быть, была та драгоценная черта характера, которую я предполагал в матери и которую знал в Николеньке, и которой я был совершенно лишен, — черта совершенного равнодушия к мнению о себе людей... Он не танцовал и не хотел этому учиться, студентом не ездил в свет, носил один студенческий сюртук с узким галстуком, и смолоду уже у него появился тик: он подергивал головой, как бы освобождаясь от узости галстука.

Особенность его первая проявилась во время первого говенья. Он говел не в модной университетской церкви, а в казематской церкви... Мы, главное Сережа, водили знакомства с аристократическими товарищами и молодыми людьми, Митенька, напротив, из всех товарищей выбрал жалкого, бедного, оборванного студента Полубояринова (которого наш приятель-шутник называл Полубезобедовым) и мы, жалкие ребята, находили это забавным и смеялись над Митенькой. Он только с Полубояриновым дружил и с ним готовился к экзаменам».

Письмо Толстого от 19 апреля, являвшееся ответом на письмо Д. Н. Толстого от 29 марта, неизвестно.

527 112^3-4. эпизоды Эсташевского сада — (точнее — Осташевского) при доме Казимира Ивановича Осташевского, по проезду Тверского бульвара, № 589 (ныне № 15); сад выходил на Большую Бронную. Толстой рассказывал П. И. Бирюкову, что однажды, когда ему было лет 9—10, он с братьями и очень хорошенькой девочкой Юзенькой Копервейн, дочерью француженки-гувернантки, гуляя в Москве по Большой Бронной и прельстившись красотой какого-то сада, зашел в его калитку. Их увидал владелец сада Асташев [=Осташевский] и, благодаря красоте их спутницы, отнесся к ним в высшей степени любезно, катал на лодке и показывал все достопримечательности сада. Когда же они, ободренные своим, как они думали, успехом, зашли в сад в другой paз без Юзеньки и просили доложить о себе, то получили от владельца сада через слугу ответ, что вход в сад посторонней публике воспрещен (Бирюков, т. I, стр. 47).

Приводим сохранившееся в «Записках гр. М. Д. Бутурлина» («Русский архив» 1897, т. II, стр. 429) описание этого сада: «Умолчать не следует также об одном Московском, чуть ли не единственном в своем роде курьезе, саде Осташевском на Тверском бульваре, там где ныне дом Полякова. На пространстве едва ли не более одной десятины текла речка с прудом и с мостиками; группировались рощицы, отшельничьи пещеры, капища, с надписями и стихами; были павильоны, китайские беседки, качели, карусель и подобные увеселительные игры, и ландшафт довершался русским селением на лугу с вычурными избами, вокруг коих неподвижно

387