кажется, что я вовсе не могу этаго. — Написать нужно письмо Николинькѣ съ признаніемъ въ проигрышѣ,[1] Фриде съ отказомъ отъ общества. —
[5 февраля.] 3, 4, 5 Февраля. Былъ въ Севастополѣ. Показывалъ Кашинскому проэктъ. Онъ какъ будто недоволенъ. Не удалось быть у Краснокуцкаго, который былъ у меня и не засталъ. Флотъ въ сборѣ, что-то предпринимаютъ. Въ Эвпаторіи дѣла — просился туда, но тщетно. —
[8 февраля.] 6, 7, 8 Ф[евраля]. Опять игралъ въ карты и проигралъ еще 200 р. сер. Не могу дать себѣ слово перестать, хочется отыграться, a вмѣстѣ могу страшно запутаться. — Отыграть желаю я[2] всѣ 2,000. Невозможно, а проиграть еще 400, ничего не можетъ быть легче; а тогда что? Ужасно плохо. Не говоря уже о потерѣ здоровья и времени. Предложу завтра Од[аховскому] сыграться и это будетъ послѣдній разъ.[3] — Переводилъ балладу Гейне и читалъ Горе отъ ума. Завтра непремѣнно писать и много? ————
12 Февраля. Опять проигралъ 75 р. Богъ еще милуетъ меня, что не было непріятностей; но что будетъ дальше? Одна надежда на Него! Въ Эвпаторіи было дурное дѣло, отбитая атака, которую называютъ рекогносцировкой. — Время, время, молодость, мечты, мысли, все пропадаетъ, не оставляя слѣда. Не живу, а проживаю вѣкъ. Проигрышъ заставляетъ меня немного опомниться.
14 Февраля. 5 Февраля Хрулевъ подвелъ 120 легкихъ орудія на 100 и 300 саж[енъ] и открылъ огонь по городу. Непріятель отвѣчалъ слабо. Батальонъ Грековъ и Азовскаго пошелъ на штурмъ. Его подпустили въ упоръ и тогда только грянули по немъ картечью и батальнымъ огнемъ изъ ружей. Потери, какъ говорятъ, отъ 5-ти до 8-и сотъ человѣкъ. — Отрядъ отступилъ и войска расположились по квартирамъ. Въ Севастополѣ съ 11-го на 12-е Февраля полкъ Зуавовъ атаковалъ новый редутъ и былъ отбитъ. Довольно этаго, чтобы сказать «дѣло было выгодно для насъ». Нашу потерю опредѣляютъ отъ 2-хъ до 5 сотъ человѣкъ. Мысль о отставкѣ или военной академ[іи]
