великий смысл. Суждение о достоинствах есть только аксесуар, возбуждение к удовольствию писать критики.
17 Марта. Labruyère говорит о précieux своего времени: Une chose dite entre eux peu clairement en entrainait une autre, encore plus obscure, sur laquelle on enchérissait par de vraies énigmes: ils étaient parvenus enfiná ne plus être entendus et à ne s’entendre pas eux mêmes.[1] Не то ли с словами научными, для к[оторых] теперь пишут лексиконы.
Для того, что[бы] лишить эту игру всего смысла, надо настоять на значении употребляемых слов. —
Как часто писали, говорили, пишут и говорят: бесчеловечный богач съедает в трюфелях или носит в серьгах средства спасения от голодной смерти целого семейства. Как несправедливо! Трюфелями и жемчугом нельзя накормить семейство. Добывание тр[юфелей] и жемч[уга] уже накормило семейства. А если вы хотите сказать, что богач[2] должен бы на деньги, которые он употребляет на роскошь, купить пищи и послать семейству, или самые деньги, то это бессмыслица. Он сбирал деньги для тр[юфелей] и жемч[уга], и если бы он не мог пользоваться тр[юфелями] и ж[емчугом], он и не собрал бы денег. Да притом, если бы трюф[ели] и жемч[уг] остались бы некупленными, было бы, кроме того голодного семейства, о к[отором] вы заботитесь, еще сотни новых голодных семей. —
Скажите скорее то, что я говорил в юности (это будет похожее на правду). Зачем тысячи рабочих для роскоши в городе, когда в деревнях не успевают снять хлеб?
И то фальшиво.
В деревне должна быть натуга и отсутствие роскоши. И потом избыток сил идет в город. —
- ↑ [Лабрюйер говорит о жеманниках своего времени: какая-нибудь мысль, высказанная в их кругу недостаточно ясно, влекла за собой другую, еще более туманную, за которой следовали уже настоящие загадки: они доходили, наконец, до того, что становились непонятными и сами переставали понимать друг друга.]
- ↑ Зачеркнуто: мог
