не могу приписывать работе того значения, какое нужно приписывать для того, чтобы иметь силу и терпенье работать. Во время самых похорон пришла мне мысль написать матерьялистическое евангелие, жизнь Христа матерьялиста. Поездка из Содена ничем не замечательна. В Женеве[1] Collège. Под диктовку историю, и один складывает. Пьяный учитель. Изуродованные дети в salle d’asile.[2] Глупый Тургенев. Н[иколинькина] смерть самое сильное впечатление в моей жизни. Marseille. Школа не в школах, а в журналах и кафе.
[16/28 октября.] 28 Октября. Воскресенье. — Одно средство жить — работать. Чтобы работать, надо любить работу. Чтобы любить работу, надо, чтобы работа была увлекательна. Чтобы она была увлекательна, надо, чтобы она была до половины сделана и хороша. Cercle vicieux;[3] но что же делать. Гаданье карт, нерешительность, праздность, тоска, мысль о смерти. — Надо выдти из этого. Одно средство. Усилие над собой, чтоб работать. Теперь час, я еще ничего не делал. Дописать первую главу с обеда. После обеда письма.
Утро писал — помешали Semainville и зов обедать. Написал не больше половины главы. Писем не писал. Завтра до завтрака писать письма и докончить главу и З-ю, ежели успею. Обедал у Шангирея. Морель[4] спорил о музыке, не может понять вне оперы. Perkennes — дура. С княгиней и К[атинькой] весело. У Маш[иньки]. Она притворяется больной.
[29 октября/10 ноября.] 10 Nоября. Лет 10 не было у меня такого богатства образов и мыслей, как эти 3 дня. Не пишу от изобилия. —
[31 октября/12 ноября.] 12 Nоября. Умер в мученьях мальчик 13 л[ет] от чахотки. За что? Единственное объяснение дает вера в возмездие будущей жизни. Ежели ее нет, то нет и справедливости, и не нужно справедливости, и потребность справедливости есть суеверие. —
