От неосторожности ли, что поел сухарей, или так должно б[ыло] быть, но остановившаяся боль возвратилась с новой силой.
Нынче 4 Ок. Я. П. 1890 лучше, но твердого не ем и слаб. Здесь Мамоновы, Л. И. Менгден и М[иша] Олс[уфьев]. Танино рожденье. — За это время читал статью отца Мамон[ова] о славянофилах — прекрасно. Потом привезенную Левой книгу Broglie о Константине, очень полезна — ряд выписок сейчас сделаю, потом книгу Иванц[ова] о ересях и расколах. Научная болтовня. Потом полученную книгу Биорнсона In God’sway. Серьезно, with a purpose,[1] талантливо очень местами и нескладно, много излишнего и не сшитого. Не умею, как сказать.
Из Broglie и Ив[анцова] Плат[онова] к истории цер[кви] и вызванные этим чтением мысли во время болезни.
1) Всё живое растет, тем только отличается от мертвого: то и с верованиями — пониманиями Христа. Одно мертвое неподвижное, это верование и понимание церкви.
2) Дело в том, что среди языческого мира родилось христианство, и началось взаимодействие одного на другое. Старое языческое отпечатывалось на христианстве, христианство накладывало свою печать на язычество. Живое молодое побеждало отживающее. Соединение того и другого происходило в разных степенях. Языческое всё более и более просветлялось христианским (или, сказать иначе, свет просвещал тьму), и такое движение идет до сих пор, и вдруг среди этого непрерывного движения, составляющего жизнь человечества, придумываются основани[я], по к[оторым] можно признать известное состояние просветления истинным, вечным, окончательным. И закрепляется состояние, свойственное 3-му веку, и требуется, чтоб его после 15 веков признавали соответствующим. Но христианство именно в движении к идеалу, и потому то, что закреплялось и тем лишалось движения, тем самым и переставало быть христианским.
3) Всякое учение, составлявшее ступень для достижения следующей, могло быть христианск[им], но только не то, к[оторое]
- ↑ [с тенденцией,]
