каждого отдельн[ого] человека, есть самый пагубный принцип; но принцип блага многих людей вместе столь же пагубен; пагубность его только не видна сразу. — Достижение той кооперации,[1] коммунизма, общественности, вместо индивидуализма, получится не от организации, — мы никогда не угадаем будущей организации, — но только от следования каждым из людей незатемненному побуждению сердца, совести, разума, веры, как хотите назовите, закона жизни. Пчелы и муравьи живут общественно не п[отому], ч[то] они знают то устройство, кот[орое] для них самое выгодное, и следуют ему — они понятия не имеют о целесообразности, гармоничности, разумности улья, кочки муравейной, какими они нам представляются; а п[отому], ч[то] они отдаются вложенному в них (мы говорим) инстинкту, подчиняются, не мудрствуя лукаво, а мудрствуя прямо, — своему закону жизни. Я представляю себе, что если бы пчелы могли сверх своего инстинкта (как мы называем), сверх сознания своего закона, еще придумывать наилучшее устройство своей общественной жизни, они бы придумали бы такую жизнь, что погибли бы. В этом одном сознании закона есть нечто и меньшее и большее рассуждения. И только оно дано приводить на тот узкой единственный путь истины, по к[оторому] следует идти человеку и человечеству. — Это очень важно, и это-то хотелось бы мне сказать в моей статье. — Теперь 12-й час.
15 Ф. Я. П. 91.
[16 февраля.] Все та же усталость и равнодушие. — Начал шить сапоги. Разговор с Павлом напомнил мне настоящую жизнь: его мальчик с мастером, выстоявш[ий] 6 пар сапог в неделю, для чего работает 6 дней по 18 часов от 6 до 12. И это правда. А мы носим эти сапоги.
Сейчас, нынче 16 Ф. Я. П. 91, зашел к Василью с разбитыми зубами, нечистота и рубах и воздуха и холод — главное, вонь — поразили меня, хотя я знаю это давно. Да, на слова либерала, кот[орый] скажет, что наука, свобода, культура исправит всё это, можно отвечать только одно: «устраивайте, а пока не устроено, мне тяжелее жить с теми, кот[орые] живут
- ↑ Зачеркнуто: социал[изма]
