28 Фев. 96.Ник[ольское]. Е. б. ж.
Нынче 6 Марта 96. Никольское.
Всё это время чувствую слабость и умственную апатию. Работаю над драмой очень медленно. Многое уяснилось. Но нет ни одной сцены, к[отор]ой бы я был вполне доволен. — Нынче задумал было — безумие — написать вкратце изложение веры. Разумеется, не вышло. Тоже начал и бросил письмо итальянцам. — За это время записано:
1) Corneille пишет в préface[1] к Menteur об искусстве, что цель его развлечение, divertir[2] — но оно должно быть не вредно и, если можно, и поучительно просветительно.
2) Был за обедом спор о наследственности. Говорят: от ал[ко]голика родятся[3] порочные люди.... Не могу ясно выразить своей мысли. Отложу.
3) Очень важное. Лежал засыпал. Вдруг что-то точно оборвалось в сердце. Подумал: так приходит смерть от разрыва сердца и остался спокоен, ни огорчен, ни радостен, но блаженно спокоен: здесь ли, там ли, я знаю, что мне хорошо то, что должно, как ребенок на руках матери, подкинувшей его, не перестает радостно улыбаться, зная, что он в ее любящих руках. И подумал, отчего это так теперь, а прежде не было? Оттого, что я прежде не жил жизнью всей, а жил только жизнью здешней. Чтобы верить в бессмертие, надо жить бессмертной жизнью здесь. ⟨Можно идти ногами и видеть перед собой пропасть, к[оторую] нельзя перейти, и можно подняться на крыльях.⟩ Не выходит. И не хочется думать.
7 Март 1896. Ник. Е. б. ж.
Нынче 2 Мая 96. Ясная Поляна. Почти два месяца не писал. Всё это время жил в Москве. Событий важных было: сближение с писарем Новиковым, кот[орый] изменил свою жизнь, вследствие моих книг, полученных его братом лакеем за границей от своей барыни. Горячий юноша. Тут же его брат рабочий просил В ч[ем] м[оя] в[ера], и Таня направила его к Халевинской. Халевинскую взяли в острог. Прокурор заявил, что надо бы
