думаешь о милліонахъ жителей Азіи, то[1] ужасаешься на свою малость, свое ничтожество, чувствуешь, что твое я въ этомъ морѣ людей ничто или почти ничто. И оно такъ и есть, если и пока не созна̀ешь себя частицей Бога, сыномъ Бога и не только братомъ всѣхъ этихъ милліоновъ, но единымъ съ ними, связаннымъ съ ними внутренней связью въ Богѣ — связью любви.
2) Думалъ о томъ, что для людей всетаки нуженъ культъ. Какой же можетъ быть культъ при исповѣданіи ученія истины? Думалъ: дни отдыха вродѣ воскресенья. И въ эти дни: 1) критицизмъ, высказыванье про близкихъ въ глаза ихъ недостатковъ; 2) высказыванье тѣми, кто испытали это на себѣ, пріемовъ нравственнаго совершенствованія — исправленія — рецепты нравств[еннаго] соверш[енствованія] и разборъ ихъ; 3) отысканіе хоть разъ въ мѣсяцъ падшаго существа и забота о возстановленіи его; 4) лѣченіе, облегченіе страданій; 5) веселье общее.
3) А потомъ подумалъ и рѣшилъ, что и этого не нужно, нельзя, что все это можетъ и должно перейти въ смерть. Не нужно ни суботы, ни опредѣленныхъ дѣлъ. Суббота всегда, всегда надо служить Богу, и дѣлъ служенія не 5, а безчисленное множество.
4) Вся религія — вѣчная всемірная, одна: вѣра въ Бога во мнѣ и внѣ меня,[2] въ людяхъ и животныхъ даже, и потому служеніе ему тамъ, гдѣ Онъ есть.
Вся религія — братство людей, основанное на единствѣ происхожденія или зависимости.
5) Есть религіозные люди, к[оторые] относятся пренебрежительно и даже отрицаютъ заботу людей о своемъ тѣлѣ и также и всякую професіональную дѣятельность. Это невѣрно. Человѣкъ лучшій не можетъ всегда служить Богу. Бываютъ періоды равнодушія, усталости. И тогда человѣкъ[3] можетъ и долженъ исполнять професіональное дѣло — шить, строгать, учить и т. п.,[4] только бы дѣло это не б[ыло] противно Богу.
