Намерение свое написать Жану Граву Толстой так и не исполнил.
748. 29518. Grasselin, — Граслэну (см. прим. 743) Толстой не написал: тяжелая болезнь помешала ему осуществить это желание.
749. 29519. Пятница, 25/7. — А. П. Чехов 25 января 1902 года писал своим друзьям: «Толстому вчера было нехорошо, температура хватила до 39°, а пульс до 140, с перебоями» (О. Л. Книппер-Чеховой); «сегодня вечером (25 января) Альтшуллер говорил в телефон, что дела плохи» (М. П. Чеховой). — Через несколько дней (2 февраля) он писал П. А. Сергеенко: «Он заболел вдруг, вечером. Началась грудная жаба, перебои сердечные, тоска. В это время доктора, которые его лечат, сидели у меня. Их вызвали по телефону... Лечат его превосходно, в том числе Московский врач Щуровский и Ялтинский Альтшуллер. То, что Толстой остался жить, что есть надежда, я, хотя бы наполовину, отдаю на долю этих двух докторов». (Письма Чехова к О. Л. Книппер-Чеховой, изд. «Слово», Берлин, 1924; Письма А. П. Чехова, т. VI, книгоизд-во писателей, М. 1916, стр. 197).
750. 29522. Ночевать остался Елпатьевский; — Сергей Яковлевич Елпатьевский (22 октября 1854 — 9 января 1933), беллетрист, публицист и общественный деятель, врач. Написал воспоминания о болезни Толстого в Крыму — см. «Литературные воспоминания (Близкие тени, ч. II)», книгоизд-во писателей, М. 1916, стр. 25—49. Еще см. его статьи: «Вечной памяти Л. Н. Толстого» и «На могиле Л. Н. Толстого» — там же, стр. 7—21, и в «Русском богатстве» за 1910 г., № 11, и за 1912 г., № 11; «Горький, Чехов и Толстой. (По личным воспоминаниям)» — «Красная новь», 1927, кн. IX, стр. 232—237; «Воспоминания за пятьдесят лет», Л. 1929; сборн. «Последние дни Льва Николаевича Толстого», изд. «Воскресение», Спб. [1911], стр. 146—148.
Будучи близким свидетелем длительной борьбы организма Льва Николаевича с болезнью, С. Я. Елпатьевский вспоминает:
«Через мои руки прошли тысячи лежачих больных, — они умирали и выздоравливали, были раздраженные и злые, бунтовавшие против надвигавшейся смерти, были кроткие и покорные, — по-русски покорные, мирившиеся с тем, что приближалось к ним, но за всю мою долгую медицинскую жизнь я не запомню ни одного случая, где бы так думали в то самое время, как подходила смерть, думали не о детях, не об неустроенных делах, не о неснятых с совести камнях, а об общем, о дальнем, о том, чтó не касалось личной жизни, ближней жизни...» («Литературные воспоминания», стр. 35).
«...Была тяжелая ночь, пульс падал, сердце изнемогало, всю ночь через час, через два приходилось давать ему дигиталис и шампанское, впрыскивали
