Страница:L. N. Tolstoy. All in 90 volumes. Volume 55.pdf/594

гауптвахте, где содержится Андрей Кудрин, отказавшийся нести воинскую повинность, как несогласную с его религиозными убеждениями. Вчера я узнал, что вы, Лев Николаевич, поддерживаете в нем эту веру, высказываясь в письмах к нему и литературными своими трудами. Уважая вас, как мыслителя, мне стало непонятным, возможно ли при настоящих экономических данных в жизни государства не иметь войска, и не утопия ли для данного времени антимилитарная проповедь, зиждущаяся на великом девизе: «Возлюби ближнего, как самого себя». Я знаю, что пророки не применяются к настоящему, — их взгляд смотрит в далекое будущее, их учение, положивши лишь начало в настоящем, достраивает крышу лишь в отдаленном будущем. Не Христос ли учил о ближнем 1906 лет назад, а много ли у него истинных последователей? Разве проповедь бросать оружие создаст когда-либо такое общество, в котором забота о ближнем будет равна заботе о себе? Разве не переворот в сфере экономических соотношений, и только он, приведет к такому строю, где не будет ни богатых, ни бедных, где будут все равны, где никто не будет стремиться к захвату чужого, так как человек во всех своих запросах будет удовлетворен? Разве не тогда только все будут «ближними»? Почему вы не выступите, как Бакунин в своем «Бог и государство», с отрицанием первого, если не того и другого вместе? Ведь «Бог» служит тормозом принципа о ближнем, он угнетает и держит в рабстве миллионы людей, в угоду десятку хищников-капиталистов; бога, который совмещает в себе все несправедливости и жестокости? Он отнимает у молодежи время на зазубривание его зверств, легенд, в которых человеческая мудрость и фантазия досужими Рудаковыми, Соколовыми и т. п. лицами приписаны всё ему же? Вы знаете, что дети все легенды воспринимают за действительность. Андрей Кудрин тоже дитя, да еще с хорошими задатками. Вы приподняли его духовно в мир идеалов, а телом оставили среди слишком реального мира, с его борьбой за существование, милитаризмом. Он отказался идти против ближнего, а они за это осудили его на 5 лет ужасной жизни в арестантских ротах, пять лет лишений духовной жизни, уж не говоря о физической, после которых, разве вы уверены, что он останется таким же хорошим, как есть, и не пожалеет ли, что последовал Великому учителю! Я слыхал, что вчера пришло ваше письмо к нему, которое лежит у коменданта г. Киева, а так как международный закон о неприкосновенности корреспонденции для комендантов не писан, то оно не попадет к нему; таким образом Кудрин и с этой стороны, имеющей большое значение, лишен моральной поддержки; растолковать же ему, что не тогда «возлюбят ближних, как самих себя», когда бросят оружие, а при перемене экономических условий только лишь, есть полнейшая возможность. Я, глубокоуважаемый и почитаемый Лев Николаевич, утруждаю вас чтением этих строк еще и потому, что думаю заняться Кудриным, объяснить ему, что тратить непроизводительно пять лет лучшей жизни теперь грешно — его простят, если он возвратится к исполнению общегражданской воинской повинности. Извиняюсь за слог — я не могу выразить на бумаге того, что бы хотелось, — думаю,

580