яснѣе онъ понимаетъ обманъ своего, кажущагося движенія во времени. Вечер[омъ] — не помню.
3 Сент. Вчера утромъ ходилъ, до Образцо[вки] не дошелъ. Вернулся и началъ писать съ такимъ увлеченіемъ, какого давно не испытывалъ. Поѣхалъ верхомъ въ Треханетово къ мужику. Лошадь пала. Сильное впечатлѣніе, старикъ старше меня,[1] у него молотятъ. Мамонтова. Саша пріѣхала. Дома также мучительно тяжело. Держись, Л[евъ] Н[иколаевичъ]. Стараюсь. Вечер[омъ] не хотѣлъ играть, но сѣлъ за другихъ.
4 С. Рано, мало спавшій поѣхалъ въ Трехан[етово] и въ Образц[овку]. Ужасающая бѣдность. Насилу держусь отъ слезъ. Письма. Одно ругат[ельное]. Ходилъ по пар[ку]. Поспалъ. Иду обедать. Записать:
1) Понятіе грѣха и совершеніе поступковъ и воздержаніе отъ поступковъ, не ради выгоды или славы людской, а ради страха грѣха, есть необходимое условіе истинио-человѣческой,[2] разумной, доброй жизни. Люди, живущіе безъ понятія грѣха и безъ воздержанія отъ него живутъ одной животной жизнью. И такъ живутъ всѣ такъ называемые, просвѣщенные люди.
2) Жизнь, безъ пониманія ея смысла, т. е. безъ религіи есть то, что называется сумашествіемъ. Когда же сумашествіе становится общимъ большого количества людей — оно[3] смѣло проявляется и доходитъ до высшихъ предѣловъ самоувѣренности. Такъ что уже люди здравые считаются сумашедшими и такихъ людей запираютъ или казнятъ.
3) Какъ по закону тяготѣнія все вещественное стремится къ единенію, такъ же и все духовное стремится къ такому же единенію по закону любви.
4) Я умеръ — мой духъ пересталъ жить въ моемъ тѣлѣ, но тотъ же мой истинный я, мой духъ живетъ и будетъ продолжать жить въ другихъ существахъ, понимавшихъ и понимающихъ меня. — «Но это уже не твой будетъ духъ», говорятъ на это. «То то и хорошо, что къ этому тому, чтó останется жить послѣ меня не будетъ примѣшана личность — отвѣчаю я. Личность есть
