позволяет себе утверждать, будто Лев Николаевич не мог бы принять участия во Втором съезде писателей «по тем же причинам», как и те писатели, которые старались разрушить съезд вследствие исключения из программы его вопроса об общем правовом положении печати. Между тем мотивы, в силу которых великий писатель уклонился бы от личного участия в съезде, принадлежат исключительно ему одному и неразрывно связаны с взглядами его на государственность и правительство. Никто из «бойкотистов», ни в каком случае, не повторил бы этих мотивов ни в печати, ни на съезде. Не всем приличествует то, что приличествует Толстому. Лев Николаевич не написал бы иного письма по поводу съезда, кроме написанного им теперь, если бы программа его не была урезана и на съезде участвовали бы все «знаменитости». Письмо Л. И. Толстого, во всей его целости, было известно всем членам организационного комитета, избранному съездом президиуму и большинству его участников. Это оглашение было уже исполнением требования Льва Николаевича. Я убедительно просил его дозволить мне передать вторую часть письма, только с некоторыми из тех изъятий, которые заменены г. Чертковым многоточием. Лев Николаевич не мог желать причинить съезду и ответственным за него лицам хотя бы малейшее зло или неприятность. В день открытия съезда мною было получено из Ясной поляны письмо с явно выраженным согласием исполнить мое желание. Я представил всю переписку на усмотрение такого компетентного лица как М. А. Стахович, давний друг Льва Николаевича и его семьи. М. А. Стахович прочел приветствие Льва Николаевича и любезно взял на себя ответственность за это. После речи М. А. Стаховича и привета Толстого на съезде произошло такое единодушное чествование Льва Николаевича со стороны всех присутствовавших и участников съезда и публики, которое можно сравнить лишь с прошлогодними овациями в честь него в Москве. Этот взрыв сочувствия Л. Н. Толстому и был вызван истинным отношением его ко второму съезду писателей. Настоящее опровержение печатается с ведома М. А. Стаховича. Почетный председатель второго съезда писателей и председатель организационного комитета Григорий Градовский». 7 мая 1910 г.»
Приводим выдержку из воспоминаний В. Г. Черткова, «Свидание с Л. Н. Толстым в Кочетах», стр 66, относящуюся к упомянутому в Дневнике Толстого письму Градовского: «Читали мы третьего дня в газете попытку г. Градовского оправдать себя в ответ на мое разоблачение о том, как он извратил письмо Льва Николаевича к нему по поводу писательского съезда. Читая письмо г. Градовского, Лев Николаевич все время восклицал: «Ах, какая ложь! Ах, как гадко! Ай, ай!» Он просил меня найти мое письмо в редакцию с разоблачением поступка г. Градовского, перечел еще раз и безусловно одобрил. Про свое письмо к Градовскому, вызвавшее эту полемику, он заметил: «Мое чувство про этот съезд было, что хотелось сказать, что это глупо. А, чтобы иметь возможность это сказать, мне нужно было учтивое вступление. Так что — как раз наоборот тому, что утверждает г. Градовский». Лев Николаевич мне сказал по этому поводу: «Как много должно быть вам неприятностей из-за меня. Они рады случаю
