от Софьи Андреевны, пишет: «Именно с этих двух злополучных телеграмм, полученных в Мещерском 22 июня, начался последний крестный путь Льва Николаевича, приведший его через Астапово к могиле...»
904. 694. Поеду. — Получив телеграмму за подписью В. М. Феокритовой (см. прим. 903), Лев Николаевич немедленно собрался домой. Вместе с А. Л. Толстой, Д. П. Маковицким, И. В. Сидорковым и В. Ф. Булгаковым выехал в Ясную поляну 23 июня около 6 час. вечера. До Тулы с ними ехал А. Я. Григорьев. Провожали до станции В. Г. Чертков, А. П. Сергеенко, Ф. А. Страхов, В. А. Молочников, скрипач Михаил Гаврилович Эрденко с женою Евгенией Иосифовной Эрденко, которые приезжали, чтобы играть на скрипке для Толстого. Последние четверо возвращались в Москву. Об этой поездке см. Дневник Булгакова, стр. 247—249.
905. 605—7. Пошел хуже,..... не мягко. — Толстой приехал в Ясную поляну между 10 и 11 ч. вечера 23 июня и прошел к Софье Андреевне. Между ними произошло тяжелое объяснение В своих записках В. М. Феокритова пишет по этому поводу: «Софья Андреевна... плакала, рыдала истерически, говорила о своем намерении покончить с собой и показывала об этом записки, написанные ею накануне, 23 июня, когда она решила вызвать Льва Николаевича домой от Чертковых. Лев Николаевич был очень расстроен, но так ласков и внимателен к ней... Ни разу он не сказал про нее ни одного недоброго слова и только жалел, жалел. Как всю жизнь переносил от нее страданья безропотно, уговаривая и высказывая столько любви, что я опять не раз подумала: и откуда берется такая сила перенести всю эту тяжесть сорокавосьмилетней совместной жизни?.... Объяснение это продолжалось до второго часу ночи. Затем он вышел. Софья Андреевна пошла к Александре Львовне. Лев Николаевич просил ее быть ласковой с матерью, так как «она совсем ненормальна». (Записки В. М. Феокритовой от 23 июня 1910 г.) Об этом же см. Дневник Булгакова, стр. 249 и А. Б. Гольденвейзер, «Вблизи Толстого», 2, стр. 68. Сама С. А. Толстая записала об этом ночном объяснении в своем «Ежедневнике» от 23 июня 1910 г. следующие слова: «Приехали вечером. Тяжелое объяснение. Потеряно всё, чем жили долгую жизнь! Потеряна, разбита любовь». С. Л. Толстой в своих неопубликованных воспоминаниях (см. прим. 882) пишет: «23 июня отец вернулся в Ясную поляну. Моя мать особенно с этого времени возненавидела Черткова. Одной из причин этой ненависти было то, что у Черткова хранятся рукописи и особенно дневники Льва Николаевича за последние годы. Ей было досадно, что дневники переписывались и читались Чертковым, его женой, Сашей, даже В. М. Феокритовой и А. Б. Гольденвейзером, а ей, жене Толстого, прожившей с ним 48 лет, они были недоступны. У нее не было корыстных целей относительно дневников, но одной из ее навязчивых идей была боязнь прослыть Ксантипой, злою женою Льва Толстого, боязнь, что про нее будут говорить, что она портила жизнь своему мужу. Она всеми силами старалась доказать обратное и, так как в дневниках могли быть записи, обличавшие ее, она хотела в этом удостовериться и даже уговорить Льва Николаевича
