довольно сильный (как нормальный). Переливание в кишках. Пузырь не наполнен. В 10 ч. 15 м. последние и самые короткие судороги —15 секунд. Температура 37,7. Потом Лев Николаевич спал до 11 часов. В 11 часов проснулся с ясным сознанием. Стал поправлять себе подушку, одеяло, искал спички, часы. Спросил нас, почему мы около него, и что с ним было. «Я ничего ненормального не чувствую», — сказал он; спросил, который час, и сам посмотрел на часы. Повидимому, он хотел заснуть, и мы вышли. Я сел в спальне. Через 2-3 минуты Лев Николаевич позвонил: попросил потушить свечу, очень настаивал, чтобы Софья Андреевна ушла и уснул. Спал до 2 ч. 30 м. Опять расспрашивал, что с ним было, помочился с перерывами. На вопрос, как себя чувствует, ответил, что голова болит, изжога, больше ничего. С 3 до 5 просыпался, отсылал приходившую Софью Андреевну, потом спокойно спал до 9 ч. 45 м. Язык действовал хорошо. Пил Боржом, кофе. Два дня до этого припадка у него был понос; нынче ставили клизму, подействовала два раза. Когда у Льва Николаевича были сильные судороги, Бирюков, Булгаков и я держали его за руки, туловище и ноги. Софья Андреевна на этот раз меньше, чем при других заболеваниях Льва Николаевича, суетилась сама и нас суетила. Она этот раз была встревожена, опечалена и смиренна. Во время припадка Льва Николаевича, Софья Андреевна помогала держать его ноги, опустилась на колени и, тихо рыдая, целовала его ногу. У Сергея Львовича, стоявшего в ногах кровати, был испуганный, как у ребенка, вид. Он взял себе Записную книжку Льва Николаевича. Александра Львовна была страшно взволнована, боялась, как и все, что Лев Николаевич не выдержит судорог и скончается во время них. Ее вызвали из Телятинок одновременно с Чертковым, который приехал с Белиньким и сидел в моей комнате (наверх из-за Софии Андреевны не приходил)». Об этом обмороке Толстого также см. Дневник Булгакова, стр. 335—338 и Б, 4, стр. 212.
Присутствовавший при обмороке С. Л. Толстой пишет в своих неопубликованных воспоминаниях: ,,Когда мы раздели и уложили отца в постель, сестра Саша вынула из кармана его блузы и передала мне его маленький дневник с тем, чтобы я вернул его на другой день... Утром 4 октября отец, после глубокого сна, проснулся в сознании, но очень слабым и спросил Сашу, что его маленький Дневник. Она сказала, что у меня, и позвала меня. Я передал Дневник отцу и сказал: «Я его не читал». Мне было радостно услышать, что он мне на это сказал: «Ну, ты бы мог прочесть»ˮ. — В приведенных записях Д. П. Маковицкого и С. Л. Толстого речь идет о второй части «Дневника для одного себя», на листочках, см. стр. 138—139 и прим. 1732.
1449. 1132. с Сашей и В[арварой] М[ихайловной]. — О примирении Софьи Андреевны с дочерью и В. М. Феокритовой см. Дневник Булгакова, стр. 339. В результате примирения А. Л. Толстая и В. М. Феокритова 5 октября возвратились из Телятинок в Ясную поляну.
1450. 1132—3. Чертков все еще далек от меня. — Этими словами Толстой выражал сожаление, что не произошло примирения между Софьей Андреевной и Чертковым, с которым он попрежнему лишен возможности видаться.
