Страница:L. N. Tolstoy. All in 90 volumes. Volume 59.pdf/337

но потомъ вообразиль себѣ, какъ ты бы обозлился и нѣсколько разъ назвалъ бы меня — «самымъ пустяшнымъ малымъ», но главное, что самому захотѣлось разсказать и разспросить кое-что, хотя и сильно сомнѣваюсь, дойдетъ ли и когда къ тебѣ это письмо. Хотя ты вѣрно знаешь черезъ нашихъ,¹ гдѣ и что я дѣлалъ, повторю тебѣ свои похожденія съ Кишинева, тѣмъ болѣе, что можетъ быть для тебя будетъ интересно то, какъ я их разсказываю, а поэтому ты узнаешь, въ какой я фазѣ нахожусь — такъ какъ ужъ видно моя судьба всегда находиться въ какой нибудь фазѣ. Изъ Кишинева 1-го Ноября я просился въ Крымъ, отчасти для того, чтобы видѣть эту войну, отчасти для того, чтобы вырваться изъ Штаба Сержпутовскаго, который мнѣ не нравился, а больше всего изъ патріотизма, который въ то время, признаюсь, сильно нашелъ на меня. — Въ Крыму я никуда не просился, а предоставилъ распоряжаться судьбой начальству; меня прикомандировали къ батареѣ въ самый Севастополь, гдѣ я пробылъ мѣсяцъ весьма пріятно, въ кругу простыхъ добрыхъ товарищей, которые бываютъ всегда особенно хороши во время настоящей войны и опасности. Въ Декабрѣ нашу батарею отвели къ Симферополю, и тамъ я прожилъ 1¹/₂ мѣсяца въ удобномъ помѣщичьемъ домѣ, ѣздилъ въ Симферополь танцовать и играть на фортапьянахъ съ барышнями и охотиться на Чатырдагъ² съ чиновниками за дикими козами. Въ Январѣ опять была тасовка офицеровъ, и меня перевели въ бат[арею], кот[орая] стояла на горахъ въ 10 в. отъ Севастополя на Бельбекѣ.³ Тамъ j’ai fait à la connaissance de la mère de Кузьма,⁴ самый гадкій кружокъ полячишекъ въ батареѣ, командиръ, хотя и доброе, но сальное, грубое созданіе, никакихъ удобствъ, холодъ въ землянкахъ.⁵ Ни одной книги, ни одного человѣка, съ кот[орымъ] бы можно поговорить. И тутъ то я получилъ 1500 р. на журналъ, кот[орый] ужъ былъ отказанъ, и тутъ то я проигралъ 2500 р. и чѣмъ доказалъ всему міру, что я все таки пустяшный малый, хотя предъидущія обстоятельства и могутъ быть приняты comme circonstances atténuantes,⁶ все таки очень, очень скверно. Въ Мартѣ стало теплѣй, и пріѣхалъ въ батарею милый отличный человѣкъ Броневской, я сталъ опоминаться, а 1-го Апрѣля батарея во время самаго бомбардированія пошла въ Севастополь, и я совсѣмъ опомнился. Тамъ до 15 Мая, хотя и въ серьезной опасности, т. е. по 4 дня черезъ 8 дней дежурнымъ на

321