они вмѣстѣ работаютъ, потомъ походъ и проводы, и слезы Марьяны и........
Шорохъ въ чащѣ за его спиной развлекъ Кирку; онъ оглянулся. Рыжая собака дяди Ерошки, махая хвостомъ, трещала по тернамъ, отыскивая слѣдъ. Немного погодя на тропинкѣ показалась и вся колоссальная фигура Ерошки, съ ружьемъ на рукѣ и мѣшкомъ и кинжаломъ за спиною.
— Здорово дневали, добрые люди! крикнулъ онъ, снимая растрепанную шапчонку и отирая рукой потъ съ краснаго лица.
— Слышь, дядя, какой ястребъ во тутъ летаетъ! отвѣчалъ одинъ изъ казаковъ, сидѣвшій на завалинѣ: во тутъ на чинарѣ, какъ вечеръ, такъ и вьется.
Другіе казаки смѣялись. Ястреба никакого не было, но у казаковъ на кордонѣ въ обыкновеніе и забаву вошло обманывать старика.
— А свиней не видали? спросилъ онъ, узнавъ голосъ шутника.
— Нѣтъ, не видали.
— Ишь казаки, мимо васъ слѣдъ прошелъ, презрительно сказалъ Ерошка, а они не видали. —
— Легко ли, свиней смотрѣть, отвѣчалъ урядникъ, вышедшій на крыльцо; тутъ абрековъ ловить, а не свиней надо. Что, не слыхалъ ничего ты?
— Нѣтъ не видалъ. А что чихирь есть? дай испить, измаялся право; я те свѣжины дамъ, вчера убилъ однаго.
— Слыхали; ладно, заходи. А что же ты абрековъ то не боишься, дядя?
— Эхе! хе! хе! только отвѣтилъ старикъ, улыбаясь. — Ты скажи, гдѣ слѣды видалъ? хочу нынче ночку посидѣть.
— Да вотъ Кирка знаетъ, отвѣчалъ урядникъ. — Масѣевъ, ступай на вышку.
Кирка сошелъ съ часовъ и подошелъ къ дядѣ.
— Ступай на верхній протокъ, сказалъ онъ: тамъ олѣнь ходитъ, я вчерась стрѣлилъ, поранилъ, да не нашелъ. —
— Эхъ дуракъ, дуракъ, поранилъ, а не досталъ, сказалъ Ер[ошка]. — За что звѣря погубилъ? Эхъ ты. — Слышь, продолжалъ старикъ: Хаджи Магоматъ коня приводилъ. Конь важный! Да и проситъ, бестія, 80 монетовъ; гдѣ ихъ возьмешь- то? —
— Эка! Меньше не отдастъ? сказалъ Кирка; а что же онъ сюда не привелъ?
— Да что водить то, вѣдь не купишь; я такъ и сказалъ, чтобы не водилъ. —
Кирка задумался и помолчалъ. Потомъ, подмигнувъ старику, отвелъ его въ сторону.
— А что у Иляски эсаула былъ? сказалъ [онъ] по-татарски.
— Ведро поставишь? сказалъ Ерошка. — Былъ. И старуха твоя ходила.