образованный и поучительно прекрасной жизни человек и всех наш духовный отец, которого я полюбил душевно и который, надеюсь, полюбил меня немного. Но невозможно рассказать вам, как дружно, просто, мило и весело мы проводим время в этом прелестном краю и в лучшее время года.
Теперь все разъехались, и я не мог оставаться один, взял с собой молодого мальчика Поливанова,6 которого мне поручила мать, и пошел пешком ходить по Швейцарии. Я прошел уже 3 дня, верст 100.7 Я, слава Богу, здоров, но признаюсь, грустно вспомнить о прошедших чудесных 2 месяцах, которые останутся одним из лучших воспоминаний моей жизни. — Прощайте, chère tante, целую ваши руки. Пишите мне к Кетереру в Clarens, я же буду писать часто, вы мне обещали отвечать, а ваши письма, хоть вы и не хотите верить этому, для меня истинная и большая и радость [и] польза.
Прощайте, голубчик тетинька, до свиданья, в Сентябре я все-таки думаю, коли Бог даст, быть в России.
Что Сережа? которого я обнимаю. Хотя он и будет смеяться над моим письмом, я все-таки стою на своем, что отлично можно жить за границей. —
Прикажите пожалуйста мне выслать поскорей деньги, я уже занял. —
<img alt="" class="inlinelarge2" src="./img/i000019940000.png"> Мая.
Интерлакен.
На конверте:
Russie. Toula, par St. Petersbourg. В г. Тулу. Ее Высокоблагородию Татьяне Александровне Ергольской.
На обратной стороне конверта рукой Т. А. Ергольской помечено: «Получила 1-го июня».
1 [Пишу вам из Интерлакена, куда я приехал сегодня вечером. Город этот считается самым красивым в Швейцарии, и я думаю, это верно, поскольку я мог любоваться им в этот вечер. Я уже сообщал вам, дорогая тетенька, о том замечательном русском обществе, с которым я провел эти два месяца на берегу Женевского озера; но как я был счастлив встретиться и поселиться с подобными людьми, я это чувствую только теперь, когда я в разлуке с ними.]
2 Екатерина Петровна Мещерская.
3 Елизавета Николаевна Карамзина (1821—1891).
4 А. А. и Е. А. Толстые.
