с тем, я не только ненавижу и презираю неверие, но не вижу никакой возможности жить без веры, и еще меньше возможности умереть. И я строю себе понемножку свои верования, но они все, хотя и тверды, но очень неопределенны и неутешительны. Когда ум спрашивает, они отвечают хорошо; но когда сердце болит и просит ответа, то нет поддержки и утешения. Я с своими требованиями ума и ответами, даваемыми христианской религией, нахожусь в положении двух рук, которые стремились бы сложиться, но упираются пальцами. Я желаю, и чем больше стараюсь, тем хуже; а вместе с тем знаю, что это можно, что одно сделано для другого.
Хотел ничего не говорить, а невольно опять увлекся, о себе. Пожалуйста, следуйте моему примеру, т. е. говорите о себе, а не обо мне. На днях ехал в Москву и в вагоне к утру узнал ваших кузин Вадбольских, Эспера и Проспера3 и милую бедную княгиню, которая едет лечить глаза.
Впервые опубликовано в ПТ, стр. 269—270, с датой: «апрель 1876 г.». Дата определяется письмом А. А. Толстой от 28 марта 1876 г., на которое Толстой отвечает, и упоминанием о недавней поездке в Москву — Толстой был в Москве 8—12 апреля 1876 г.
1 Письма А. А. Толстой от 16 и 28 марта.
2 О философских и религиозных работах Толстого этого времени см. в т. 17.
3 О Вадбольских см. в т. 61.
1876 г. Апреля 20...23. Я. П.
Бессовестная просьба к вам, дорогой Афанасий Афанасьевич, — прислать мне Гамлета1 до Никольского. У меня один верный человек, и тот нужен. Расходы провода я готов взять на себя и пришлю вместе с деньгами за него. Если можно, то прилагаю записочку прикащику Никольского,2 которую прошу передать ему с лошадью. Если же нельзя, то напишите поскорее, чтобы я мог послать за ним.
И всегда я вам ужасно рад и вы на меня так же действуете, как, вы говорите, что я на вас, — но нынешний раз особенно
