нельзя оставаться к этому вопросу безразличным, а надо или сказать себе, что для меня гораздо важнее иметь удовольствие выпить, когда мне хочется, и угостить приятелей, чем знать то, что я помогаю этим погибели народа, и потому я, не обращая на это никакого внимания, буду продолжать пить в свое удовольствие и угощать других, или сказать себе, что я как мыслящий и честный человек, видя всё зло, происходящее от употребления вина, не могу участвовать в этом зле и потому не буду ни пить, как бы то мало ни было, ни угощать других, ни равнодушно смотреть, как люди будут отравлять себя. И я очень радуюсь тому, что чаще и чаще встречаю людей последнего разряда, к кот[орым] принадлежите вы и от кот[орых] зависит спасение нашего народа от страшного, давящего его бедствия.
Печатается по машинописной копии из AЧ, сверенной с рукописной копией. Впервые опубликовано в сборнике «Летописи», 12, стр. 52. Дата рукописной копии.
1890 г. Апреля 30. Я. П.
Прочел ваше письмо к Пастухову,1 дорогой Анатолий Степ[анович], и не скажу, чтобы я опечалился его содержанием. Вы знаете так же, как я, что дороги и важны не общины, а люди и их отношения между собой. Если бы можно было жить не греша или скорее не выбираясь из греха, то было бы царство бога на земле, и трудно представить себе, зачем бы жить.
То, что происходит между вами, не есть помеха в жизни, задержка, которую надо как-нибудь перескочить и потом жить, а эти-то затруднения и есть сама жизнь, на которую надо направлять всё свое внимание и всю способность смирения, самоотречения и любви, посредством которых только и можно преодолеть эти кажущиеся трудности и [перейти]2 от смерти к жизни.
Главное препятствие мне всегда представляется в такого рода затруднениях это гордость, тщеславие, забота о славе людской, о том, что скажут. Если хорошенько поискать в своей душе и отыскать запрятавшиеся по углам и скрывающиеся под другими названиями остатки этих грехов, — отыскать и выкинуть, то все затруднения уничтожаются. Ну прекрасно, ну я непоследователен,
