труд. Труд, le travail, это единственный идол людей, желающих освободиться от требований христианства, к[оторые] заявляются со всех сторон, и людям так нужно, так хочется затуманиться, что они не видят даже всей очевидной глупости проповеди науки, не определяя того, что должно называть наукой, и труда, не определяя того, в чем он должен состоять.
Знаете ли вы Лаодзи? У него есть удивительные вещи именно об этой высшей выставляемой им добродетели, кот[орая] состоит в «non agir».6 (Если вам интересно прочитать его, и вы не читали, напишите Попову Евг[ению] Ив[ановичу], да вы знаете. Он теперь в Москве, но на-днях будет у Черткова. Он перевел его. И у него и франц[узский] и немец[кий] перевод.7)
Он, т. е. Лаодзи, прямо выводит всё зло мира из «agir», из заботы людей о своем и чужом мнимом добре. И как ни странно это, нельзя не согласиться с этим: голод наш оттого, что мы очень озабочены пропитанием, всё распахали; болезни наши оттого, что мы очень заботимся о здоровье — наша расслабленность; необеспеченность и опасность нашей жизни оттого, что мы заботимся о безопасности — наши правительства, полиция, войска; рабство наше п[отому], ч[то] мы заботимся о свободе — наши обязанности участия в правлении; невежество наше п[отому], ч[то] заботимся о просвещении — наша церковная проповедь лжи и суеверия.
8Я уже имею откровение Христа и потому не довольствуюсь откровением истины Лаодзи, но не могу не видеть всю глубину и правду этой забытой нами истины. И нельзя забывать то, что мы слишком часто забываем, что нельзя начать делать доброе, не перестав делать злое, прямо противуположное этому доброму: нельзя землевладельцу помогать голодающему народу; нельзя судье, царю, правителю, военному противодействовать убийствам и насилиям; не говорю уже суеверному православному противодействовать суевериям и т. п. Мы все так погрязли в зле, так привыкли к нему, что та мертвая точка, на к[оторой] не будет еще добра, но не будет и зла, есть для всех нас та ближайшая веха по пути идеала, к к[оторой] мы пока еще должны стремиться. А то в этом-то и страшное зло, что люди, по уши погрязшие в зло, воображают себе, что они святые, и потому не делают ни малейшего усилия выбраться из зла.
