против него. А жизнь велика, и у тебя много хорошего впереди. За это губить его? Ты мне говорила, чтобы я спросил у него позволения прочесть его дневники. Я забыл спросить, да и не хочется спрашивать, потому что не хочется читать, не хочется вновь болеть этой мучительной болью жалости за тебя, такую чистую, ясную, бодрую, благородную, видеть тебя копошащуюся в этой тине неопределенных и неоткровенных, лживых и прямо дурных чувств. Впрочем, я спрошу у него — мы расстались дружно — и он, наверно, разрешит читать, и я прочту. И я уверен, что чтение это объяснит мне путь, по которому ты шла. — Ну прости меня, голубушка, и не накажи меня за резкость этого письма недоверием в будущем. Ради бога, оставайся так же открытою мне. Я готов в 100 раз больше перестрадать (да и что за страданья, это не фразы), только бы не потерять тебя. Целую тебя, милая моя Таня, очень нежно и прошу простить, если обидел.
Письмо без даты и подписи. По содержанию относится к 1894 г., ко времени возвращения Т. Л. Толстой из Парижа в Москву в марте месяце. На основании слов в письме: «Сейчас был этот мучительный разговор» и дневниковой записи от 23 марта: «Она мне сказала, и я говорил с ним. Он уехал», письмо датируется предположительно 22 марта.
1 Евгений Иванович Попов.
2 [разговор с глазу на глаз,]
3 [овечка божия], слова Франциска Ассизского, выражавшие его любовное чувство в обращении к человеку.
4 [на протяжении долгого времени,]
5 Е. И. Попов был женат на Елене Александровне Зотовой, но в 1888 г. разошелся с женой.
6 В Долгом переулке (ныне улица Бурденко), в доме Нюнина, помещалось издательство «Посредник».
1894 г. Марта 25. Москва.
Дорогой Николай Николаевич!
Спешу: уезжаю. То, что вам напишет Соня о Гальперине, тому, как в доверен[ности] пишется, верьте!1 Но на меня не
