Страница:L. N. Tolstoy. All in 90 volumes. Volume 67.pdf/23

Материал из Викитеки — свободной библиотеки
Эта страница не была вычитана

друг перед другом». Толстой обличал военные приготовления агрессивных держав, маскируемые лицемерными фразами о национальной обороне: «...Никогда не было так ясно, как в наше время, что всегдашний предлог собирания и содержания войск для мнимой защиты от воображаемого нападения врагов не имеет никакого основания и что все эти угрозы нападения суть только выдумки тех, кому нужны войска для своих целей — для властвования над народом». Толстой напоминал о том, как страстно хотят мира народы всей земли: «...Любовь к миру и отвращение к войне уже давно составляют, как любовь к здоровью и отвращение к болезни, всегдашнее и всеобщее желание всех неразвращенных, неопьяненных и неодураченных людей».[1]

Выступления Толстого, в которых он осуждал милитаризм и предостерегал народы против растущей военной угрозы, сильно раздражали заправил буржуазного мира. Нельзя считать случайным, что один из столпов империализма, президент США Теодор Рузвельт, незадолго до смерти Толстого выступил в печати со статьей о нем. Статья эта, наряду с льстивыми словами по адресу великого художника, содержала резкие возражения против гуманистических идей Толстого, не приемлемых для «людей дела». Это выступление американского президента явилось свидетельством громадного, всемирного авторитета гениального русского писателя — авторитета, с которым не могли не считаться и его враги. И оно явилось вместе с тем документом борьбы реакционных сил против Толстого — страстного защитника мира между народами.

Обличение Толстым захватнической политики империализма имело в высшей степени прогрессивный смысл, помогало пробуждению демократического, антимилитаристского сознания трудящихся в разных странах мира. Но в многочисленных письмах и статьях Толстого во вопросам международной политики проявились и его ошибочные морально-философские воззрения.

Толстой в последний период своей жизни отрицал не только захватнические войны, но и войны вообще. Он не допускал возможности существования войн справедливых, имеющих целью защиту родины от вражеского вторжения или освобождение

  1. T. 70, стр. 150—152.
XIX