никакой смертный человек во имя каких бы то ни было, всегда изменяющихся и сомнительных, так называемых государственных соображений, принимать прямое или хотя бы отдаленное участие в делах мучительства других людей, п[отому] ч[то] такое участие запрещено ему начертанным в его сердце и в откровении вечным и несомненным законом того самого бога, от которого он исшел и к которому всякую минуту может вернуться.
Ответа на письмо Толстой не получил. В Дневнике 23 марта 1894 г. Толстой записал: «Письмо не имело никакого действия — скорее вредное» (т. 52, стр. 112). См. также письмо № 69.
1894 г. Января 2—3? Москва.
Я написал письмо государю,1 которое поручил передать моему другу П[авлу] И[вановичу] Бирюкову, переписывавшему письмо и одному знающему про содержание его.
В письме этом я указываю государю на совершенную его именем несправедливость и прошу его исправить ее. В написании письма этого руководила мною любовь к личности государя и искреннее желание ему добра, и потому думаю, что если только государю угодно будет самому одному прочесть это письмо, то чтение его не будет ему неприятно.
Передача же письма в обычных формах, через другие руки и в извлечении, думаю, что скорее будет неприятна государю. И потому позволяю себе просить вас, многоуважаемый граф, передать, если это возможно, это письмо государю лично. Сделав это, вы очень много обяжете меня и, смею думать, сделаете доброе дело.2
С соверше[нным] уваж[ением] и предан[ностью]
Печатается по автографу-черновику. Подлинник был передан П. И. Бирюковым лично адресату. Написано одновременно с письмом к Александру III и потому помечается той же датой.
Иларион Иванович Воронцов-Дашков (1837—1916) — генерал-адъютант, с 1881 по 1897 г. министр императорского двора.
1 Зачеркнуто: указывая ему на совершенное его именем жестокое дело и прося его, в надежде на то, что он, узнав про сущность дела, изменит свое решение.
