кот[орое] они сражаются. Роды всякие всегда сопровождаются страданиями, но как Хр[истос] сказал: когда женщина родит, она забывает страдания и радуется, так же и роды царства божия. Нужно быть гонениям и страданиям. Повторяю, мне, сидящему спокойно и неудостоившемуся участвовать в страданиях, жутко говорить это, но чувство, испытываемое мною при известиях о том, что делается среди не одних духоборов, но многих людей, теперь страдающих за истину, главное чувство, испытываемое мною, это радость за то, что дано мне видеть, если не участвовать, как творится дело божье. То, что я радуюсь, слыша про гонения и христианскую твердость гонимых, не мешает мне желать всеми силами помочь гонимым. Помощь, кот[орая] одна в моей власти, это — вызывание сочувствия к делу божьему в наибольшем количестве людей и в выражении сочувствия и любви к тем, кот[орые] его делают. Это я и попытался, как умел, сделать, написав статью об этом и послав ее в английские и немецкие газеты. Выразить же прямо свое сочувствие и любовь духоборам я бы очень желал, но не знаю, как это сделать. —
Простите, дорогой Александр Михайлович, если на что не так отвечал, как надо было. Пожалуйста, пишите. Не оставляйте меня своей любовью и верьте моему братскому чувству к вам.
2 октября 95.
Печатается по листам 45—50 копировальной книги. Впервые опубликовано (отрывок) в журнале «Русская мысль» 1913, VI, стр. 71.
Александр Михайлович Бодянский (1842—1916) — бывший помещик Харьковской губ., сочувствовавший взглядам Толстого. В 1892 г. за распространение антицерковных взглядов был сослан в Закавказье, в район селений духоборов и молокан.
Ответ на два письма Бодянского: от 15 и 16 сентября, в которых он впервые высказывает мысль о необходимости начать хлопоты о переселении духоборов куда-нибудь за границу, где бы им была предоставлена возможность жить согласно их убеждениям.
1895 г. Октября 2—5. Я. П.
Дорогой Михаил Осипович, вы говорите, что не знаете, что такое разум. Разум есть то свойство нашей души, вследствие
