— Да нато, чтобы знать, чья такая красавица бабочка.
— Какая ни есть, да не про тебя. Нечего смѣяться то.
— Какой смѣяться. Да я для такой бабочки и ничего не пожалею. Какъ звать?
— Маланьей. Чего еще нужно?
(Онъ опять дорогу загородилъ). Слѣзать сталъ.
— Мотри! — да граблями на него.
— А по отчеству какъ?
— Радивоновна.
Слѣзъ, пошелъ съ ней рядомъ.
— Ахъ, Маланья Радивоновна, хоть бы поотдохнула минутку, ужъ такъ то ты мнѣ полюбилась.
А Маланька какъ чуетъ чего недобраго, и лестно ей, и любо, и жутко, все скорѣе шагу прибавляетъ.
— Ты своей дорогой ступай, а я своей. Вотъ мужики сзади ѣдутъ. Тебѣ дорога туда, a мнѣ сюда.
— Маланья Радивоновна, мнѣ, — говоритъ, — за тобой не въ тягость идти.
Взялъ изъ кармана платокъ красный, досталъ, ей подаетъ.
— Не нужно мнѣ отъ тебѣ ничего, брось.
— Матушка, красавица, Малашенька! —говоритъ. — Что велишь, то и сдѣлаю, полюби только меня. Какъ увидалъ тебя, не знаю что надо мной сдѣлалось. Красавица ласковая, полюби ты меня!
И Богъ знаетъ, что съ нею сдѣлалось, такая бой-баба съ другими. Только потупилась, молчитъ и сказать ничего не умѣетъ. Схватилъ онъ ее за руки.
— Негаданная, незнатая ты моя красавица, Маланья Радивоновна, полюбилъ я тебя, что силы моей нѣту. 10 мѣсяцевъ дома не бывалъ, — самъ блѣдный какъ полотенцо сталъ, глазами блеститъ, — мочи моей нѣтъ. — Сложилъ руки такъ то: — Богомъ прошу тебя, — голосъ дрожитъ, — постой на часъ, сверни ты съ дороги, Маланья Радивоновна, утѣшь ты мои тѣлеса. —
Растерялась, только и сказала:
— Ты чужой, я тебя не знаю.
— Я чужой, и стыдъ съ собой увезу.
Да какъ схватитъ ее на руки, — мужикъ здоровый, — понесъ ее сердешную.
Разузналъ все объ ней, гдѣ дворъ, и гдѣ ночуетъ, вынулъ кошелекъ изъ-за, пазухи, досталъ цѣлковый рубль, далъ ей. Взвыла баба:
— Пожалѣй ты меня, не срами.
— Вотъ тебѣ, — говоритъ, — моя память, а завтра какъ темно, такъ я засвищу на задворкѣ.
Проводилъ ее до выхода изъ лѣсу, сѣлъ на коня и былъ таковъ.