мнѣ такъ кажется — статью. Переводъ, какъ всегда ваши переводы съ Боие, идеально хорошъ. Я вчера только послалъ Черткову русскую статью Рабство нашего времени.2 Какъ бы хорошо было, если бы вы перевели эту статью — предполагая, что вы нашли бы ее стоющею того.3 Напишите Черткову. Написалъ тоже маленькую замѣтку объ убійствѣ Гумберта.4
Очень жалѣю, что вамъ не удалось побывать у насъ. Ce qui est retardé... и т. д.5 Я все хвораю и нахожу это хорошими приготовленіемъ къ предстоящему большому путешествію, кот[орое] вслѣдствіи все увеличивающейся неразумности и жестокости жизни нашей, скорѣе привлекаетъ, чѣмъ отталкиваетъ меня.
Прощайте, дружески жму вамъ руку.
Robe rouge6 не читалъ, также какъ и Clairière,7 но знаю про то и другое.
Поклонъ и привѣтъ Boyer.8 Наши всѣ вамъ кланяются.
Печатается по фотокопии с автографа, хранящегося в Национальной библиотеке в Париже (фотография хранится в ЦЛМ). Дата проставлена рукой О. К. Толстой. Впервые опубликовано адресатом в «Revue bes Etudes Slaves» 1930, X, стр. 219—220.
Шарль Саломон (Charles-Alphonce Salomon) (p. 1862 г.) — доктор права, литератор, автор ряда статей о Толстом, переводчик его произведений на французский язык. Лично был знаком с Толстым с 1893 г. См. письма 1892 г., т. 66.
Ответ на письмо Шарля Саломона от 21 июля н. ст. 1900 года. Саломон писал: «Мы с матушкой следили издалека, но с таким горячим участием за всеми вашими семейными событиями: замужеством вашей дочери [Татьяны Львовны], вашей болезнью и за громадным, неоспоримым успехом «Воскресения». Благодаря своей красоте, эта книга заставила проникнуть (я не говорю воспринять) в известные круги те мысли, которые никогда не проникли бы туда иным путем. Я неоднократно замечал смущение, досаду и стесненность, производимые ею на искренних христиан. Эта книга, целиком пропитанная духом христианства и анархическая по вдохновению, глубоко взволновала всех искренних людей. По долгу искренности в отношении вас я скажу вам, что жалею об одной вещи, глубоко меня задевшей, это о главе о причастии, не потому, что я не нахожу вполне естественным громко провозгласить отсутствие веры в эту догму; но к чему ведет ирония и то, чтò покажется верующим богохульством? Вы хотите, чтобы люди инакомыслящие услышали вас, и вы заставляете их затыкать себе уши. Простите меня, дорогой граф, но я слишком люблю вас, чтобы не сказать того, чтò думаю. Весной Владимир Бобринский привез мне письмо Власова. Из предосторожности мы
