ехать из Толочина Могилевской губернии держать на аттестат зрелости и поступить в высшее учебное заведение, чтобы потом получить «возможность развернуться, работать, отдать жизни следуемую ей дань и принести свою лепту на алтарь общества [...] Мой аттестат и потом диплом, — писал он, — будут Вам, граф, лучшей наградой». Письмо Левита осталось без ответа. 11 января 1899 г. он писал из Кишинева: «Обожаемый граф! Прочитав Ваше произведение «Об искусстве», изобилующее новыми, трезвыми, свежими и правдивыми взглядами на искусство, я желаю переводить его на древне-еврейский язык, на язык священного писания и бессмертных пророков. Пусть еврейская читающая публика, среди которой Вы имеете тьму тём почитателей и поклонников, читает Ваше произведение, дающее богатую и столь свежую пищу уму, на своем родном языке. Надеюсь, граф, получить от Вас скорое согласие на перевод Вашего вышеозначенного произведения на древне-еврейский язык, после чего я начну переводить. Я был бы, глубокоуважаемый граф, весьма благодарен, если Вы ответили бы мне на следующие вопросы: 1) Как Вы смотрите на современное еврейство? Какие у него должны быть задачи в будущем? Чего оно должно ждать и к чему должно стремиться? 2) Можно ли надеяться, что цепи рабства, которые с каждым днем всё глубже и глубже впиваются в изможденное тело Агасфера, рано или поздно падут, как пало в мире рабство, или, напротив, всегда будут слабые и сильные, обидчики и обиженные, угнетатели и угнетенные, овцы и волки? 3) Если цепи рабства падут, есть ли надежда, что вместе с ними падет и право силы, уступая место силе права?».
В письме от 2 марта 1900 г. Левит уведомил Толстого, что им переведено «Об искусстве» на древне-еврейский язык. Он просил разрешение на перевод «шедевра русской литературы» «Воскресения». Был ли ответ на это письмо, редакции неизвестно.
1899 г. Января 23. Москва.
Молитва есть такое душевное состояніе, въ кот[оромъ] человѣкъ сознаетъ свое отношеніе къ Богу, къ той Волѣ, по которой] онъ пришелъ въ этотъ міръ, и всѣ свои желанія подчиняетъ этой волѣ. И молитвы есть два рода: одна, когда человѣкъ, не дѣйствуя, сознаетъ это свое отношеніе къ Богу, свою зависимость отъ Него, и другое, когда человѣкъ во время жизни и дѣятельности вспоминаетъ это свое отношеніе и этимъ сознаніемъ руководится въ поступкахъ. Чѣмъ искреннѣе и чаще повторяется молитва перваго рода, тѣмъ возможнѣе молитва второго рода — ежечасная, кот[орая] въ особенности нужна тогда, когда трудно ее вспомнить и возбудить въ себѣ въ минуты
