Въ прошломъ году мнѣ случилось говорить съ Г-номъ Прудономъ о Россіи. Онъ писалъ тогда свое сочиненіе «о правѣ войны». Я ему разсказывалъ про Россію, про освобождение крестьянъ и про то, что въ высшемъ классѣ замѣтно такое сильное стремленіе къ образованію народа, что стремленіе это выражается иногда комично и переходитъ въ моду. — Неужели это въ самомъ дѣлѣ правда? сказалъ онъ мнѣ. Я отвѣчалъ, что на сколько можно судить издали въ русскомъ обществѣ проявилось теперь сознаніе того, что безъ образованія народа никакое государственное устройство не можетъ быть прочно. Прудонъ вскочилъ и прошелся по комнатѣ. — Ежели это правда, — сказалъ онъ мнѣ, какъ будто съ завистью, — вамъ русскимъ принадлежитъ будущность. —
Я привожу этотъ разговоръ съ Прудономъ, потому что это въ моемъ опытѣ былъ единственный человѣкъ, который понималъ значеніе народнаго образованія и книгопечатанія въ наше время. Говорить о значеніи книгопечатанія и образованія кажется такой пошлостью въ наше время, а между тѣмъ мнѣ кажется, что значеніе это нетолько недостаточно, но совсѣмъ непонято. Когда просунешь разсученную нитку въ иглиныя уши, то чѣмъ больше тянешь, тѣмъ меньше проходитъ нитка. Чтобы продѣть ее, нужно выдернуть нитку и вновь ссучивши продѣть ее. Такъ и со многими убѣжденіями, которыя считаются общепринятыми.
⟨Народное образованіе въ настоящее время для насъ русскихъ есть единственная законная сознательная деятельность для достиженія наиболышаго счастія всего человечества.[1] Вотъ положеніе составляющее мое убѣжденіе, которое я попытаюсь доказать. —⟩
Финансовое. Трудъ потребности образованіе.[2]
- ↑ Зачеркнуто: Книгопечатаніе и народное образованіе есть единственная законная дѣятельность ⟨человѣчества⟩ для ⟨своего⟩ достиженія наибольшаго счастія всего человѣчества.
- ↑ Конец рукописи оторван и от него сохранились только отдельные слова, лишенные общей связи: законы, соотвѣтственность ихъ.... ⟨госу....⟩ наро[д]у.... нѣнія — образованіе
